Пленница сэра Джейсона не знала, что артистка с гибкими членами останется в Провансе еще на несколько дней. Следующим утром во время завтрака Хардвик сделал Селии комплимент за успехи предыдущего вечера. «Ты неплохо показала себя, моя дорогая, — сказал он с насмешливой улыбкой. — Особенно если учесть твою неопытность. Я вижу, у тебя появился аппетит к нашей очаровательной гостье». И при этих словах он приветливо посмотрел на кузена, словно приглашая того поддержать свое мнение. Чашка с кофе в руке Селии начала подрагивать, и она с трудом поставила ее на стол, прежде чем жидкость успела пролиться через край. Колин продолжал завтракать, ничуть не потревоженный поднятой темой; можно было подумать, что его родственник говорит о погоде. Взволнованная Селия повернулась к нему, ища защиты, но тщетно. Вместо этого Колин жирно намазал маслом большой ломоть хлеба, затем нанес поверх него щедрую порцию малинового мармелада, причем привлекательные черты младшего кузена, свойственные Хардвикам, не тронули обращенные к нему полные мольбы взгляды. Возможному у него в конце концов выработался иммунитет к пороку, разворачивавшемуся перед глазами. И действительно, Колин пребывал в приподнятом настроении, пока Селию позорили ради удовольствия его кузена. Во время оргазма он всегда кричал громче, чем сэр Джейсон. «Дорогая Селия, полагаю, ты и впредь будешь поступать так, чтобы мадемуазель Мартина чувствовала себя желанной гостьей в этом доме?» — произнес сэр Джейсон. Словно подчеркивая истинное значение сказанных слов, его правая бровь вопросительно взлетела вверх. Вопрос не требовал ответа.
Каждое слово сэра Джейсона порождало вихрь заряженного электричеством воздуха и нарушало утренний покой. Хардвик имел в виду лишь одно: самка с соблазнительным мандарином между задними щеками пока еще не собиралась уезжать. Тем временем Мартина после тяжких трудов наслаждалась сном в комнате для гостей. Когда Селия открыла рот, собираясь ответить, сэр Джейсон перебил ее. «Наша почетная гостья должна хорошо отдохнуть, готовясь к сегодняшнему дню, — добавил он и моргнул, вызывая в памяти Селии подмигивания более интимного характера. Когда перед глазами Селии возникла эта картина, затрепетало не только ее сердце, но и клитор. Она с трудом удерживалась от желания погладить его рукой, чтобы отвлечься от грустных мыслей.
Солнце будет стоять высоко над горизонтом Прованса, когда обе женщины снова встретятся в залитом светом салоне, чтобы пригубить перно. Стоит ли говорить, что до наступления сумерек их губы еще больше увлажнятся. Вместо того чтобы устроиться на полу, служившем традиционной сценой, Мартина легла лицом вниз на колени хозяина дома. В своей комнате она больше часа готовила себя к любым забавам, которые потребует этот день, избавляя интимные складки и щели от самых крохотных волосинок. И когда танцовщица раздвинула задние щеки, джентльмен, на чьих бедрах она балансировала, почтил ее усилия одобрительным вздохом. Однако вознаграждения, которого больше всего желала Мартина, не последовало, поскольку загадочный сэр Джейсон снова счел уместным предоставить ее заднее отверстие своей пленнице.
От Селии не ускользнул угрожающий блеск в глазах сэра Джейсона — этот блеск подсказывал, что ей надлежит приблизиться к нему, и побыстрее. И все же одно дело позориться издалека, но каково совершать это прямо у него под носом? Тем не менее она сделает то, что от нее ожидали, хорошо сознавая, к каким последствиям приведет отказ. Присев, Селия уткнулась в промежность, образованную раздвинутыми бедрами Мартины, ее руки заняли место рук танцовщицы, которая уперлась в пол, чтобы сохранить устойчивость. С огромным трепетом Селия начала, словно котенок, водить языком по открытой ямочке, находя ее еще слаще, чем прошлым днем, а свой позор еще больше, ибо приходилось участвовать в этом столь откровенно.
Сэр Джейсон убрал медового цвета косы с лица Селии с тем, чтобы без помех можно было наблюдать за происходившим. Его глаза хотели насытиться так же, как находившаяся перед ним девушка скоро насытится сама. «Давай же, Селия, ты ведь умеешь делать это лучше!» — добродушно пожурил он ее, а резкость его тона побудила язык девушки ускорить свои движения. Действительно, язык почти парил над задним отверстием Мартины, делая отсасывающие звуки, когда касался пустого пространства. Сэр Джейсон не был из тех, кто упускает удобный момент, и засунул два сложенных вместе пальца в незащищенное углубление на заднице танцовщицы и стал вращать ими в такт с волнообразными движениями языка по анусу исполнительницы канкана. Его вознаградило сжатие сфинктера, не говоря уже об усиливающих возбуждение извивающихся движениях языка Селии, когда тот преодолел ярко окрашенный периметр, за которым ухаживал.
Селия трудилась изо всех сил — гораздо больше, чем в то время, которое она проводила в заточении у сэра Джейсона Хардвика. Как бы Селия ни старалась забыть, она все чаще вспоминала, как его пенис раньше то входил, то выходил из отверстия, за которым она сейчас так щедро ухаживала языком. Возможно, если она хорошо поработает и угодит Мартине, эта женщина посчитает неуместными новые ухаживания подобного свойства, а у сэра Джейсона не будет причин возобновлять их. Обуреваемая этой наивной мыслью, Селия высунула язык, желая, чтобы тот вырос подлиннее. Прерывистое дыхание сэра Джейсона говорило о том, что он извлекал значительное удовольствие, видя, как язык погружается в анус танцовщицы, который благодаря ловкому нажиму пальцев Селии надулся словно подкрашенный оранжевый ротик, жаждущий поцелуя.
Увы, старания Селии в любовных утехах не прошли бесследно. От напряжения у нее заболела челюсть и шея, заставив с беспокойством думать, как долго она сможет выдержать. Атлетический мандарин втягивал ее с такой силой, что можно было подумать — его владелица намеревается вырвать вторгшийся язык вместе с корнем. Поэтому нечего было удивляться, что встреча с этой сладострастной задницей стала столь незабываемой для тех, кто самостоятельно познал ее. Селия оторвалась от задних щек артистки, чтобы глотнуть немного воздуха, и оставленный портал тут же несколько раз игриво моргнул. Ей вдруг пришло в голову, что эта реакция может быть не инстинктивной, а лишь попыткой раздвинутого ободка принять прежнее положение. Селии хотелось узнать, вело ли ее заднее отверстие, подвергаясь вторжениям, столь же отвратно, когда его покидал пенис одного из Хардвиков. Непристойное вторжение, положившее начало отвратительному спектаклю, побудило Селию застонать от нового прилива стыда. Какие злодеяния вершили над ней оба кузена!
Чтобы отвлечься от жгучих слез, застилавших ей глаза, — жгучих слез, отчасти порожденных злым смехом сэра Джейсона, — Селия постучала пальчиком по мандарину, волшебные запахи которого все еще плясали на ее языке. Ее возбуждало не только ощущение собственной слюны на этом запретном месте, но и сама ткань анального кольца. Словно слепой человек, пытающийся ощупью найти путь в незнакомой среде, она провела подушечкой пальца по скользким морщинам, предаваясь наслаждению. Бездонная пустота, похоже, обладала силой магнитного поля, а эта подмигивающая бездна заставила Селию дальше просунуть любопытный пальчик. Не успела она опомниться, как весь палец исчез из вида.
Ее слуха достиг тревожный звук отчаянный хрип, который мог исходить от человека стоявшего перед лицом опасности. Тяжело дышал сэр Джейсон, а также его кузен. Вдруг сэр Джейсон схватил Селию за руку и крепко сжал ее. «Возьми ее!» — приказал он с застывшими от вожделения глазами. Хардвик взял в рот палец, которым Селия только что проникла в отверстие танцовщицы, и тут же снова воткнул его в щель, насилие над которой он желал лицезреть. Он совершил все свои действия столь молниеносно, что за ними было трудно уследить.
Дрожь пробежала по телу Селии и сошлась на выступившем куске плоти, являвшемся ее клитором. На внутреннюю сторону ее бедер излилась влага — и оба зрителя мужского пола заметили это. Колин был опьянен желанием подлизать медовые ручейки, но прежде чем он успел шевельнуться, кузен остановил его несколькими бьющими в цель словами: «Посмотри, как рыдают срамные губы Селии от любви к заднему отверстию нашей гостьи!» Словно подтверждая заявление сэра Джейсона, искрящийся, жемчужного цвета, мед заполнил устье влагалища Селии и вылился наружу. Такое красноречивое подтверждение слов кузена приковало младшего Хардвика к стулу, чего и добивался его родственник.