Несмотря на недавнее возвращение к сексуальному пуританизму, младший Хардвик обнаружил, что новая игра кузена пришлась ему по душе. Она воскресила в памяти все встречи, произошедшие в прохладном особняке на пустоши — встречи, за которыми Колин ревностно следил и в которых сам с таким удовольствием принимал участие. Разумеется, он понимал, что виденное им очень и очень порочно, что подобное страшно унижает Селию, а также других леди. Однако чувствовалась какая-то разнузданная красота в этих противных природе слияниях, ставших чем-то вроде наркотика. Колин был вынужден наблюдать за ними вблизи. Разве мог он не видеть тонкого изящества в том, как один розовый бутон накрывает другой, такой искушенный в оральных ласках? И самое приятное — эти неправедные наслаждения давались безо всяких усилий. Никем не понукаемый Колин мог запросто развалиться на стуле, расслабиться и скрываться под угрюмой маской, в то время как его чувства возбуждали спиртное и трудившиеся перед ним языки молодых женщин. В этом крае, высушенном солнцем и благоухающем лавандой, он становился вполне довольным собой. Поскольку Колин переживал кульминации в одиночестве, у него, похоже, не было особой необходимости торопиться с осуществлением своего тайного плана по захвату короны кузена.
Да, впереди у него достаточно времени.
Поспешный отъезд
Утреннее солнце будет спать еще несколько часов, прежде чем, по обыкновению, взойдет над горизонтом. Однако сегодня ночью Селии не придется спать, как и одному джентльмену, который неожиданно нагрянул в прованский дом сэра Джейсона. Без ведома хозяина экипаж графа д'Арси ждал на дороге с того момента, как колокол возвестил о наступлении полночи. И действительно, вскоре два пассажира займут места, обитые бархатом, и оставят позади себя лишь облако пыли и две параллельные колеи, которые сотрет средиземноморский бриз.
Раньше, в тот залитый лунным светом вечер, когда граф в первый и, как окажется, последний раз прокрался в комнату, принадлежавшую предмету его желаний, он для предосторожности вооружился носовым платком, чтобы заглушить крики, которые, вне всякого сомнения, должно было вызвать его присутствие. Видно, он ожидал, что женщина, поразившая его воображение, по меньшей мере окажет ему некоторое сопротивление. Он же не станет упрашивать Селию покинуть дом вместе с ним, а потребует этого. Граф д'Арси собирался неожиданно пленить молодую англичанку во сне, пока ее ресницы будут скрывать неземную голубизну глаз, не видящих грозящей со всех сторон опасности. К тому времени, когда Селия сообразит, что ее уста закрывает шелковая повязка, похититель уже успеет связать ей руки кожаным ремнем.
Д'Арси на плечах вынесет из дома свой ценный трофей и доставит его в ждавший на улице экипаж, причем одна рука графа будет лежать на том месте ночной рубашки, где находится стратегически важная высота, на тот случай, если девушка начнет сопротивляться. Он не исключал возможности, что придется воспользоваться пальцами и ущипнуть ее в соответствующем месте, если вдруг возникнет подобная необходимость. Не одна строптивая леди, которая числилась среди его знакомых, становилась уступчивой, когда использовалась подобная техника, и даже желала, чтобы ее ущипнули столь подлым образом еще один-два раза в этом хрупком месте, поскольку ей никак не удавалось высвободить соки экстаза.
Несмотря на поздний час, Селия не спала. Она была так поглощена своими мыслями, что не услышала, как граф прокрался в комнату. Когда он вошел, Селия стояла у окна и смотрела на лунную ночь, словно ища чего-то… или кого-то. Слышала ли она, как чиркнула спичка, когда кучер графа д'Арси в ту ночь закуривал третью тонкую сигарку? Или, возможно, все дело в том, что она ощущала — вот-вот произойдет нечто значительное и навсегда изменит ее жизнь?
Весь вечер Селия думала только о симпатичном графе и о том, как он смотрел на нее каждый раз, когда они встречались, как его глаза обжигали ее плоть, вызволяя из влажных глубин самые сокровенные тайны. Со дня его приезда она ни о чем другом не думала. Как трепетало сердце Селии всякий раз, когда он приближался, — то же самое происходило с ее плотью и клитором. Если бы только он коснулся ее! Селия радовалась бы любому физическому контакту с графом, даже самому мимолетному. Даже от легкого прикосновения пальцев разрывающемуся сердцу стало бы легче, что и говорить о страждущей раковине в ее теле. Увы, Селия знала, что это невозможно, когда рядом находится бдительный сэр Джейсон, ибо тот никогда не позволил бы, чтобы ею распоряжался другой мужчина. Даже бедный рогоносец Колин не мог претендовать на нее; его прикосновение память хранила в своих глубинах как событие минувших дней. Однако Селия не могла заглушить желания, которые каждую ночь поднимали ее с постели и заставляли совершать похотливые лесбийские действа, после которых она сгорала от стыда. Что же станется с нею?
Теплый ветерок коснулся края ночной рубашки Селии и наполнил комнату ароматом лаванды. Луна освещала лицо девушки, превращая ее ярко-голубые глаза в тлеющие сапфиры, и подчеркивала изгибы тела под тонкой материей. Граф д'Арси почтительно стоял позади, наслаждаясь тем, как луна освещает раздвинутые бедра Селии. Свет обнажил изящную щель, которую образовали сходившиеся вместе срамные губы — эта щель выделялась еще больше благодаря принудительной стрижке. Приходилось восторгаться острым умом сэра Джейсона, ибо женщина, подобная этой, выглядела наиболее привлекательно после того, как ее женские складки, подвергшись стрижке, обрели идеальную гладкость.
Словно почувствовав чье-то присутствие в комнате, Селия отвернулась от окна, а выписанный между ее бедер персик превратился в пару губ, которые раздвинул дерзкий язычок. Она сжимала рукой край ночной рубашки, открывая то, что до сих пор было скрыто. Увидев графа д'Арси стоящим так близко от нее, Селия почувствовала, как подкашиваются ноги. Если бы он не оказался рядом и не поймал бы ее, она рухнула бы на пол.
Вдруг этот ночной гость догадался, что Селия занималась мастурбацией. Ее клитор горел, словно пламя, какое могло разжечь лишь длительное и решительное возбуждение. Этот джентльмен не знал, что невольно прерванное возбуждение вызвано его появлением в доме с голубыми ставнями. Даже при неярком свете луны возбужденное состояние Селии было очень заметно.
Клитор Селии напоминал бабочку в полете. Однако это было не простое существо природы, а сложный инструмент, который одним своим видом заставил трепетать такого пресыщенного джентльмена, как граф д'Арси. «Какое неземное наслаждение захватить губами эти огненные крылья!» — подумал граф, и его сердце переполнилось радостью не меньше, чем инструмент в штанах. Почувствовав, как взъерошенная поверхность его члена излучает жар, д'Арси начал глубоко дышать, чтобы успокоиться. Граф обнаружил, что благоухание лаванды, струившееся через окно, смешалось с ароматом вожделения Селии; в его ноздри ударил опьяняющий букет запахов.
Если бы хватило времени, граф взял бы ее прямо здесь, взял бы любым мыслимым способом, доселе известным ему. Но он прижал к себе трепещущее тело Селии и прильнул к ее губам. Когда язык графа встретился с ее языком, его пальцы нашли придаток схожей формы, горячо прижимавшийся к мужскому бедру и достигший таким образом оргазма, который задержал его приход. Касаться подушечками пальцев такой роскоши оказалось выше сил графа, и он чуть не рухнул на колени, чтобы взять в рот эту вздымавшуюся выпуклость. Ему страстно хотелось подразнить кончиком языка плоть прекрасной девы. Вместо этого он стал массировать клитор Селии и с наступлением оргазма завершил эту операцию вводом среднего пальца в увлажненное отверстие ее влагалища — оно проглотило гостя целиком.
Селия прерывисто стонала, всасывая язык гостя. Он и мечтать не смел о таком поцелуе! Уста графа д'Арси отдавали сладостью, которой Селия жаждала всю жизнь, и она жадно пила его слюну, каждая капля которой казалась утренней росой на лепестке розы. Девушка запустила пальцы в кудри на голове графа, ей очень хотелось поступить так с того самого мгновения, когда она впервые заметила элегантную фигуру графа, сидевшего у окна салона и наблюдавшего за тем, как та выполняет гнусные приказы сэра Джейсона. На ощупь волосы графа напоминали шелк, и Селия тут же представила, что эти каштановые колечки ласкают внутренние стороны ее бедер, пока его голова совершает там движения. Да, она с удовольствием откроется перед графом, ибо от этого ей не придется краснеть.