— По намерениям и целям это будет нормаль ный брак.
— Живи мы в сумасшедшем доме, тогда, наверно, можно было бы считать его нормальным.
Он смотрел на нее с нежной веселой улыбкой. Огромное очарование, каким он бывал способен окутывать ее, подействовало и сегодня. Она не могла оторвать глаз от Вито, пораженная почти забытым ощущением потока властности, исходившим от него.
— Я знал, что тебе не понадобится много времени, чтобы снова направить на меня огонь. Ох, да, прежде чем ты уйдешь, — мягко проговорил он, — еще одна мелочь. Основные правила.
— О чем ты?
— Я считаю, что в любом контракте с необязательным партнером важно оговорить каждый пункт, — пояснил Вито. — Надеюсь, что ты будешь любезна с моей семьей. Также надеюсь, что ты будешь одеваться в стиле, соответствующем твоему статусу. На следующей неделе мы подберем гардероб.
Она стиснула зубы. Вито помолчал.
— Й последнее по счету, но не по важности, — очень, очень спокойно добавил он. — Никаких флиртов, никаких друзей-мужчин. Если тъг нарушишь это правило, сага, я сделаю твою жизнь не выносимой. Обещаю.
Ее желудок исполнил сальто.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
— Ты и правда хочешь, чтобы я поверил, будто вы, и ты и он, благодарны мне за то, что я свел вас и теперь вы вместе?
Несмотря на сквозившее в словах брата недоверие, Эшли видела: он отчаянно хочет поверить ее объяснению.
Эшли хотелось, чтобы скорее подошел его поезд. Как и она сама, Тим к некоторым вещам относился с немалой подозрительностью. В отличие от Сьюзен брат не мог так просто поверить ее объяснению. Ей стоило больших усилий отговорить Тима встречаться с Вито — он сказал, что хочет попросить прощения и выразить благодарность. Но кто знает, что еще могло сорваться с его неосторожного языка?
Эшли убедила Тима, что лучший способ и совсем не трусливый — написать письмо. К тому же встречаться с Вито сейчас не стоит, разумней будет сделать это потом, когда страсти по поводу «феррари» улягутся.
— Думаешь, в этот раз ты смогла бы завершить дело свадьбой? — спросил Тим.
— Об этом еще слишком рано говорить.
— Он, должно быть, и правда зациклился на тебе, если просто так отпустил меня. — Тим покачал головой.
Эшли улыбнулась. Она нашла правильный способ контролировать Тима. Он уезжал домой готовиться к экзаменам. И ей не хотелось, чтобы он беспокоился за нее. Родители уже вернулись из Новой Зеландии. Они и не подозревали, что их могло ждать. Фактически все, кроме нее, были вполне довольны.
— Когда приеду домой, продам машину и пошлю деньги Вито. — Тим тыкал носком ботинка в свой рюкзак.
— Не смей! Папа захочет узнать причину! — в ужасе воскликнула Эшли.
— Пусть все выплатить и не удастся, но я должен сделать, что могу, — возразил Тим.
— Он же наверняка получит страховку!
— Ну и что? — вздохнул Тим. — Никогда не забуду, что сделал с его машиной. Хоть ты и сняла меня с крючка, я не могу вести себя так, будто это не лежит на моей совести.
— Ты собираешься сказать папе правду, — догадалась Эшли, с тоской представляя, на кого неизбежно обрушится гнев отца.
Проводив брата, Эшли села в автобус, чтобы добраться до квартиры Вито. Свои вещи туда она перевезла только сегодня, хотя ей давно пора было это сделать. Весь день она провела с Тимом.
Если ей хватит ума, этот брак никогда не состоится. Шаг первый — переезд в квартиру Вито, — очень похоже, вызовет очередную ссору. И шаг второй? К тому времени, когда она закончит втолковывать ему, что, скорей всего, не сможет родить ребенка в отведенный ей срок, наверно, он одумается и усомнится в целесообразности своего предложения. Едва ли она годится на роль идеального кандидата в крольчихи.
Причина ее затруднительного положения была проста. Эшли не понимала, чего больше в предложении Вито. Желания иметь сына и наследника или неудержимого стремления отомстить ей? Конечно, сын и наследник для него важен. Ее собственный отец никогда не скрывал, как жаждет иметь сына. В тот день, когда вместо так страстно ожидаемого мальчика родилась вторая дочь, Эшли, Хант Форрестер ушел из больницы и больше там не появлялся до тех пор, пока не пришло время забирать жену и новорожденную домой.
С усталым вздохом Эшли вставила ключ в замок и вошла в квартиру. Надо хотя бы распаковать вещи, чтобы создать видимость того, что она жила здесь. Зайдя в самую маленькую спальню, которую выбрала для себя, она. в изумлении застыла на пороге. Вещи исчезли. Она распахнула дверь гардероба — он был заполнен дорогими туалетами. — Какого черта, где ты была?
Эшли обернулась. Вито нависал над ней с порога, как мрачное грозовое облако.
— Я думала, ты еще в Женеве.
— Я пять дней пытался дозвониться тебе сюда! — сообщил он. — Еще раз спрашиваю, где ты была? Вещи ты привезла сюда только сегодня утром.
— Да, и где же они? — пожав плечами, спросила Эшли.
— Я их выбросил.
Эшли вытаращила на него глаза и ошеломленно замерла.
— Ты сделал что?
— Выбросил все барахло, которое ты привезла, — повторил Вито.
— Не могу поверить. — Эшли медленно облизала пересохшие губы.
— Я сделал в Женеве необходимые покупки. — Он распахнул дверцы гардероба. — Чтобы ты не выглядела как бродяжка.
— Бродяжка? — протянула Эшли, отказываясь верить своим ушам. Она знала, что Вито человек невероятно самоуверенный, но чтобы настолько!..
— Фактически ты только один раз выглядела прилично — в тот вечер, когда мы встретились. А так — постоянно широкая майка, потрепанные брюки да грубые ботинки. По какой-то странной причине ты ненавидишь свою женственность…
— Это неправда… это смешно, — ошеломленно запротестовала она.
— Тебе отвратительно быть женщиной, я это понял. — Вито оглядывал ее с удивительным спокойствием. Его прежний гнев заметно поостыл.
Он чересчур хорошо и слишком многое видел. Женственность никогда не была объектом гордости или восхищения в ее семье, где быть женщиной читалось серьезным физическим недостатком. А Эшли всегда чувствовала себя кукушонком в чужом гнезде. Она была живым, чистосердечным ребенком с мальчишескими замашками. Отец замечал ее лишь тогда, когда она совершала какой-нибудь промах. По мере того как она взрослела, это ранящее безразличие добавляло силы ее растущему желанию бунтовать. Сьюзен умела набирать очки послушным видом и поведением «как леди». И еще — какое у отца было любимое словечко? — «женственностью».
Эшли с горечью уставилась на дорогие наряды в гардеробе.
— Ты, надо полагать, считаешь, что заполучил себе живую куклу, чтобы одевать ее? — неприязненно пробормотала она. — Только запомни, внешне, может, я и буду походить на женщину твоих фантазий. Но под платьями останусь все та же я.
— Я хочу, чтобы ты поняла свой потенциал, — грубо бросил Вито.
Рассматривает меня как удачное капиталовложение, подумала Эшли. Наряды… Она и в самом деле уделяла одежде мало внимания. А теперь Вито хочет, чтобы она соответствовала статусу. То есть притворялась и подчинялась. Горькая обида горела в ее душе.
— Скажи мне, неужели перспектива носить шелк и кружева в моей постели вместо растянутой старой майки действительно так сильно огорчает тебя?
Он пытался спасти положение, потому что понимал, что обидел ее. Она стиснула зубы. Нда, способности читать ее мысли он не утратил.
— Меня не огорчают такие пустяки. — Но она огорчилась. Платья, Прославляющие женское тело, и белье, способное разбудить чувственность, — все это не для нее. Эшли содрогнулась от самой мысли, что ей придется это носить.
— Остатки твоих вещей там, — он показал на коробку в углу. Из коробки торчали корешки фотоальбомов, дневники, исключительно личные безделушки, по которым она могла бы скучать.
— Кто все это сложил?
— Я.
Это признание не раздосадовало ее. Вито никогда не заглядывал в ее бумаги. Он уважал ее право иметь секреты. Эшли вела дневник с двенадцати лет и не могла отказаться от этой привычки. Она не боялась оставлять его на виду. Да, печально подумала Эшли, она всегда доверяла Вито и ни минуты не сомневалась, что он не предаст ее.