Легкий шорох пробудил ее от тяжелой дремы. Она резко села, когда внесли лампу. Желудок болезненно запротестовал, закружилась голова. Вито, мрачный и отчужденный, в белом обеденном пиджаке стоял в ногах кровати и наблюдал за ней.
Черные брови почти сплелись на переносице, в вопрошающем взгляде неискренняя озабоченность.
— Ты заболела? — спросил он.
С трудом подавив поднимавшуюся тошноту, она с упреком взглянула на него. Очевидно, ее организм плохо воспринял длительный перелет. И то, что последние дни она почти не ела, вероятно, совсем не помогло.
— Я вызову доктора. — Вито выпрямился.
С тлеющей обидой, еще более горькой оттого, что Эшли чувствовала себя в ловушке, из которой нет выхода, она сердито бросила:
— Мне не нужен доктор! Я просто не хочу иметь с тобой ничего общего!
— Обед в половине восьмого, — убедившись, что все в порядке, прорычал он.
— Я не собираюсь вставать, — пробормотала она, вытирая потный лоб. — Здесь так жарко.
— Едва ли можно ждать чего-то другого при закрытых окнах, опущенных шторах и выключенном кондиционере, — без выражения проговорил Вито и вошел в ванную.
— Я не знала, что здесь есть кондиционер. — Она услышала, как в ответ зашумела вода.
Он бросил ей с порога ванной холодное мокрое полотенце, и она с удовольствием приложила его к лицу. Эшли села и разгладила помявшееся платье, пожалев, что не разделась, прежде чем лечь. Вито был удивительно молчалив.
— Я скоро спущусь вниз, — вздохнула она.
— Давно ты сидишь на них?
Эшли взглянула на него и замерла. На смуглой ладони лежали три маленькие коробочки. Ее противозачаточные таблетки. Эшли так раздавило его открытие, что у нее совсем неэлегантно отвисла челюсть. Она не верила своим глазам. Как они очутились у него? Таблетки лежали в косметичке на самом дне чемодана.
— Где ты нашел их? — визгливо спросила она.
— Одна из горничных, наверно, распаковала вещи, пока ты спала, — еле слышно проговорил Вито. — Они лежали возле умывальника.
— Не знаю, как они туда попали, — тупо возразила она.
— Может, мне спросить горничную?
Эшли побледнела, ногти впились в сжатые ладони. Молчание продолжалось, и продолжалось, и продолжалось. Будто тяжелые кирпичи стеной ложились между ними.
— Мы заключили соглашение. — Вито опустил коробочки в карман пиджака. — И ты его нарушила.
— П-п-потому что ты требовал… требовал…
— А ты согласилась, — непреклонно напомнил Вито. — И я не хочу быть жертвой обмана.
Соглашение… нарушила… жертва обмана. Терминология делового мира и судебных заседаний. Неужели он не понимает, что она живое человеческое существо? Или это не имеет значения? Эмоции у него явно не входят в уравнение, В Лондоне две недели назад, когда он был с ней в постели… Тогда по крайней мере эмоции бурлили в нем. Злость, горечь, месть. Но во всяком случае, он что-то чувствовал. А сейчас остался только голый скелет жесточайшего контракта. И Вито только что отнял у нее единственную надежду избежать капкана.
— Это продлится всего лишь год, — хрипло проговорил он. — Если в течение года ты не забеременеешь, я позволю тебе уйти.
Год. Она откинулась назад с истерическим смехом. Эшли не верила ему. Год. Не скажешь, что он готов потратить на нее много времени. Год. Интересно, мелькнула у нее безумная мысль, не собирается ли он потребовать назад деньги в конце обговоренного срока. Эшли не хотелось даже думать о том, что будет, если он добьется успеха в своих замыслах.
Она спустилась вниз в бледно-голубом, как лед, платье от Версаче, искрящемся под светом люстры. Еще переодеваясь, она не могла понять, откуда доносится какой-то странный шум. Но когда Прия вывела ее на веранду, поющие голоса взлетели вверх и моментально стихли. Они обедали на веранде при свечах, но не в торжественном одиночестве. Свет факелов, сделанных из кокосовой пальмы, как с удивлением поняла Эшли, очерчивал перед домом широкую полукруглую сцену, а кружевные листья пальм служили задником.
— Для меня это тоже совершеннейший сюрприз, — пробормотал Вито, подвигая ей стул. — В честь нашей свадьбы персонал приготовил представление.
Вито объяснил, что им предстоит посмотреть народную драму «Колам Натима», которую здесь любят и ставят в театре. Появился рассказчик. О его выходе оповестили два барабанщика и трубач. Один за другим на импровизированную сцену выбегали танцоры в сверкающих костюмах и огромных масках. Они изображали богов, демонов и других мифических персонажей сингалезского фольклора. Эшли завороженно следила за представлением. Вито переводил, но временами по каким-то причинам замолкал.
Когда к ним подошла Прия и принесла две крохотные рюмочки ликера из сока пальмы, любимый алкогольный напиток в Шри-Ланке, Эшли спросила:
— Я не совсем понимаю, что происходит с Колам?
Прия широко улыбнулась и, не позволив Вито вмешаться, показала на две самые впечатляющие маски.
— Это король. А это королева. Она хочет иметь ребенка! — И, захихикав, Прия отступила в тень.
Эшли вспыхнула до корней волос. Только теперь она начала понимать символические эротические движения танцоров. Весьма традиционная драма для молодоженов, решила она. Ей не хотелось смотреть на Вито.
Он протянул руку и погладил ее сжатую в кулак ладонь.
— Это не моя идея, — напомнил он.
Она сердито отдернула руку и продолжала внимательно смотреть на танцоров, хотя особого желания и не испытывала.
— Ты все воспринимаешь в штыки.
— А чего ты ожидал? — возразила она.
— Здесь не место для спора.
Когда представление закончилось, Эшли улыбалась до тех пор, пока у нее не онемела челюсть. Вито попросил принести кофе в гостиную. Вечер превращался в невыносимое испытание.
— Ты считаешь невозможным уступить даже такую малость? — спросил он, когда они остались одни.
— Да. — Эшли склонила голову. Вито не успокоится, пока полностью не подчинит себе ее волю. Это будет борьба до смерти. Она не видела другого пути.
— Dio/MadrediDio/(Матерь Божья! (итал.))
Неожиданный взрыв злости привел ее в полное недоумение. Ведь последние дни он был так холоден и спокоен.
— Чего ты от меня хочешь? Прошлое осталось в прошлом, — крикнул он.
— Ты мое прошлое, и ты рядом! — моментально вскинулась она, теряя самообладание с такой скоростью, что это даже поразило ее. — Я не могу избавиться от тебя!
— Я изо всех сил старался быть разумным, — пошел в атаку Вито. — Ты не улыбалась, даже когда делали свадебные фотографии!
Откинувшись на резную спинку канапе, Эшли истерично засмеялась.
— Если ты хочешь иметь фотографии улыбающейся невесты, то я тебе явно не нужна! — обрушилась на него она. — Улыбающаяся невеста смотрит на тебя со всех стен во всех твоих домах! Карина… Всюду, куда-я ни посмотрю. Удивительно, почему ее нет на этом столе!
Опешив, Вито проследил за ее осуждающим пальцем, показывавшим на снимок на стене. Глаза его сверкнули.
— Я уберу их все. Или более желательна церемония сожжения?
— Что это значит? — В ярости Эшли снова пошла в наступление.
— Ты ревнуешь, — пробормотал он. Эта мысль была ему явно приятна.
Эшли с трудом удержалась от нового взрыва.
— Я оскорблена твоим бесчувствием, — запротестовала она. — Хотя вообще-то это для меня не новость!
Она выскочила из комнаты, хлопнув дверью, взбежала по лестнице, ворвалась в спальню и заперлась в ванной. Сбросив платье, она шагнула под обжигающе ледяной поток воды. У нее мелькнула мысль, почему в обществе Вито она всегда теряет самообладание? Выйдя из ванной, она ожидала увидеть в спальне Вито. Но его не было.
Это привело ее в ярость. Она еще многое хотела ему высказать. Стянув с головы полотенце, Эшли начала расческой распутывать непослушную гриву волос. Она так погрузилась в это занятие, что не услышала, как вошел Вито. И вдруг увидела его в зеркале. Он приблизился, взял из ее вдруг ослабевшей руки расческу и спокойно начал распутывать волосы с ловкостью, какая покорила ее четыре года назад.