— Хорошо, — произнес он натянутым тоном, по-прежнему хмуро уставившись на дно бокала. — Кажется, у меня исключительный талант разрушать то, что ты считаешь дорогим. Но ты должна признать: я не хотел, чтобы все получилось таким об разом. Я думал, что у меня есть право… Я думал, что ты должна дать мне шанс…
— Не уверена, что понимаю тебя, — прошептала она.
Вито закинул назад голову и засмеялся.
— Я никогда не страдал от излишней скромности, — признался он. — Понимаешь, я надеялся, что заставлю тебя полюбить меня…
У Эшли вырвался хриплый стон отчаяния. Напряженное тело ответило на его слова неудержимой дрожью. Он подтвердил ее опасения. Месть — вот его цель. Но прошло уже много недель с того времени, как ее мучили эти опасения, которые испортили волшебный месяц в Шри-Ланке.
— Я и правда думал, что, если нажму на нужные кнопки, ты полюбишь меня. И однажды утром ты проснешься и у тебя уже не будет желания всадить мне между ребер нож, — охрипшим голосом продолжал он. — Я думал, однажды утром ты проснешься и скажешь: я не могу жить без этого парня. И ты переплетешься со мной, как ива, и будешь верна мне, как Ева Адаму в Библии…
— По-моему, я представляю эту картину, Вито. — Ей понадобилось время, чтобы совладать со своим голосом. И он прозвучал, скрипучий и не выразительный, неспособный отделиться от бесконечной боли, которую она так пыталась скрыть. Неудивительно, что он не хотел, чтобы она забеременела. Он вынашивал далеко идущие планы мести… И приложил столько усилий… Фактически он достиг самого невероятного в том, что называл «нажать на нужные кнопки». Ведь на самом деле он добился, чего хотел. И гораздо быстрее и легче, чем сам мог бы представить. Эшли чувствовала себя так отчаянно обиженной, так ужасно униженной, что ей хотелось умереть.
— Я был таким неописуемо самодовольным, — выдохнул он. — Даже думать, что после всего, что я причинил тебе, ты сможешь… ты начнешь снова с любовью относиться ко мне… — говорил он будто сам с собой.
Эшли решила, что признание его сделано под влиянием алкоголя.
— Б-б-безумие, — едва слышно пробормотала она.
— Я вел себя непростительно.
Она молча кивнула.
— Манипулировал, рассчитывал… — Его состояние было удивительно похоже на отчаяние. — Я не мог удержаться и вести себя по-другому…
Эшли вместо злорадства испытывала острую боль.
— Почему ты молчишь? — спросил он.
Она невольно подняла голову и столкнулась со сверкающими глазами. Он выглядел разбитым, будто каждое произнесенное слово требовало неимоверных усилий. Эшли никогда прежде не видела его таким — уязвимым, неуверенным. Но она знала: завтра Вито направит свою неуемную энергию и блестящий ум на другую цель. Как тактично подойти к проблеме опеки над ее еще не родившимися детьми. Он получит двух по цене одного, хотя об этом еще и не догадывается, невесело подумала она.
— Наверно, ты считаешь, что лучше поговорить завтра, когда мы оба успокоимся…
Ей бы хотелось не говорить с ним никогда, но Эшли кивнула. Когда Вито ушел, она не смогла заснуть. Имел ли он право отнять у нее детей? Она ничего не подписывала. Она не наркоманка и не алкоголичка. Ей так и не удалось придумать доказательства, которые Вито выложил бы суду, чтобы отнять у нее детей… Почти на рассвете Эшли впала в тревожную дрему.
— В машине тебя не тошнит? — Вито окинул ее заботливым взглядом.
Эшли стиснула зубы. Он уже третий раз справлялся о ее здоровье.
Весь вчерашний день она провела в постели. Утром Эшли встала к завтраку. И он завел разговор, какому полагается быть за завтраком. А у нее вдруг возникло желание убежать, сославшись на слабость. Когда он ухитрился превратить ее в такую нервную барышню?
Утром Эшли меньше всего ожидала его неожиданного сообщения. Оказывается, они приглашены к ленчу куда-то в Беркшир и он не намерен придумывать объяснения ее отсутствию. Она недовольно уступила, восхищаясь его способностью при нынешнем состоянии их брака считать достойным внимания приглашение на ленч.
— Я хочу, чтобы мы жили вместе. Бесстрастное утверждение ударило ее, словно кирпич, влетевший через лобовое стекло, и у нее моментально перехватило дыхание.
— До рождения ребенка, — очень спокойно добавил он. — Для меня это очень важно.
— Вот как? — Закусив губу с такой силой, что выступила кровь, Эшли уставилась на дорогу. Как хорошо он выбрал время, подумала она. Бежать не куда. Оставаться с ним до рождения ребенка и потом потерять его. Она почувствовала тошноту. Ужасную тошноту от одного только предположения. Неужели он лишен элементарной чуткости? Если она будет теперь продолжать жить с ним, она просто погибнет. Ей необходимо уйти от Вито, избавиться. Ей нужно вернуться в собственный мир, вдали от него и любого напоминания о нем. Но уйти от него будет тяжело, потому что, как это ни покажется невероятным, даже после всего, что он сделал, часть ее все еще цепляется, все еще хочет сохранить то малое сходство с браком, какое осталось.
— Прошлый раз меня не было, когда…
— Я не нуждаюсь в тебе! — выпалила она. — Ты мне абсолютно не нужен.
— Я и не утверждаю, что ты нуждаешься во мне, — медленно проговорил он. — Но я бы хотел, чтобы ты осталась…
— Чтобы ты мог следить за мной? — с горечью перебила она Вито. — Удержать меня, если я еще раз попытаюсь сделать аборт?
— Ты и первый раз не делала. Зачем тебе делать теперь? — Длинные смуглые пальцы так сжали руль, что побелели костяшки.
Его слова поразили Эшли. Он, похоже, поверил ей. Поверил, что четыре года назад у нее случился выкидыш.
— Когда ты переменил свое мнение и решил, что я тебе не лгу?
— Много недель назад. Но ты не хотела обсуждать эту тему, — сухо напомнил он.
— Не понимаю, почему я должна постоянно защищаться.
— Я правда очень хочу этого ребенка. — Он так тяжело дышал, будто страдал одышкой. — Может быть, в прошлый раз я подвел тебя, но это не значит, что у меня нет абсолютно никаких прав теперь.
— Не желаю говорить о твоих правах, — с отвращением прошипела она.
— Почему, черт возьми, ты не научилась говорить на моем языке? — Он вдруг повернулся к ней. — Мне нелегко находить в английском правильные слова, чтобы выразить свои чувства. Как ты думаешь, что я должен испытывать? Я не прав! Если всю оставшуюся жизнь буду повторять, что прошу у тебя прощения, это ничего не изменит!
— Повтори ты хоть пять минут на любом языке, что просишь прощения, уже было бы удивительно!
— Я сейчас лягу поперек шоссе, — проскрипел он сквозь стиснутые зубы.
— Не самая блестящая из твоих идей, — сладким тоном произнесла она, не в силах перестать терзать его. — И если ты не сбавишь скорость, то за следующей развилкой нас, наверно, будет приветствовать дорожный патруль.
Следующую развилку они проехали в удушливом, раскаленном молчании. Пять минут спустя Вито свернул на обочину и так неожиданно выключил мотор, что молчание будто рухнуло им на головы и стало опасным.
— Прости меня… Ты этого хочешь?
Зеленые глаза вспыхнули. Эшли бросила на него возмущенный взгляд и отвернулась, уставясь через боковое стекло на дорогу. Сколько бы он ни просил прощения, ей всегда будет мало. Два с половиной месяца назад она была разумно счастлива, ненавидя его. А в данный момент она была до тошноты несчастна, безнадежно любя его. Так, значит, он хочет ребенка. Это совсем не новость.
«Тебя тошнит?» «Ты устала?» «Ты хочешь остановиться и выпить кофе?» Эти свидетельства его заботы о жизни в ее лоне терзали ее сверх меры.
— Прости, что заставил тебя выйти за меня замуж. Прости, что угрожал твоему брату. Прости, что сделал тебя беременной, — отрывисто бросал он. — Теперь тебе стало лучше?
— Не настолько, чтобы ты мог заметить. — Губы сжались в белую линию. Эшли ужасало неодолимое желание расплакаться. Ей вовсе не хотелось слушать, как он просит прощения за то, что сделал ее беременной. Это утверждение просто подчеркивает, с каким энтузиазмом он бы избавился от нее, не окажись она способной произвести на свет потомство.
Приглушенно ругаясь, он потянулся и попытался взять ее за руку. Но Эшли сжала пальцы в кулак, показывая, что не хочет этого прикосновения. Он отдернул руку и расслабил ремень безопасности.