Выбрать главу

Ах, не там искал ты гений совершенства.

Истине внимаешь как мудрый дзен-монах:

Музыка и танцы — апогей блаженства.

Словосочетания? Ну их вовсе нах!

Вывод однозначен. К месту замечание

(если сходишь на балет — тоже, друг, поймешь):

Бог искусства строго требует молчания.

Слово изреченное — пустота и ложь.

И в душе звучат уже ангельские трубы

Истинной гармонии переливам в такт…

Вдруг удар под ребра, и жена сквозь зубы:

Прекрати храпеть, придурок! Начался антракт!

Концептуальное искусство

и финансы

Жить в пещере, братцы, очень грустно.

Потому-то (так сдается мне)

в неолите родилось искусство –

пенье и тушеная капуста,

танцы и рисунки на стене.

Мамонта разделав со сноровкой

вождь позвал художника в лесок:

— Ты мне наколи татуировку –

я тебе дам хобота кусок.

Горько ждать за творчество расплаты

от вождей и всяческой шпаны.

Только для искусства меценаты

больше вдохновения нужны.

Танцевала девочка нагая,

чтоб лишить пророка головы,

и Гомер, гекзáметры слагая,

тоже меркантилен был (увы!).

Ну а меценаты в связке этой,

тратясь на созданье красоты,

получали статуи, портреты,

оды, панегирики, сонеты

(то, что нынче мы зовем «понты»)

Как насчет религии, морали,

не скажу. Но только знаю я:

кое-что в искусстве понимали

всякие князья или графья.

И могли легко загнать в могилу

(как бы вроде мстя за красоту)

если бы какой-нибудь педрила

попытался впарить им туфту.

А потом родился век двадцатый –

очень прогрессивен и хорош.

Вылезли на свет скоробогаты

все в понтах, а вкуса- ни на грош.

Слухи ходят как там было дело

(написать-так вышел бы роман):

пена от искусства захотела

нуворишам облегчить карман.

Галерейщик, критик и мошенник

даже не прикрыв бесстыдных глаз

сняли как-то с писсуара ценник

чтоб загнать дороже в сотни раз*.

Все узнали с этого момента:

будь хоть унитаз, хоть гуанó-

ежели лежит на постаменте,

значит — очень ценное оно.

Бездари ходили в хороводе,

радостно плясали гопака:

можно не работать на заводе,

и валять до смерти дурака.

Не учись- зачем таланту ксива?

Сляпай что угодно, не тяни.

Критик-друг придумает красиво

объясненье для любой фигни.

Опустели скобяные лавки.

Брали все — от сеялок до клизм.

Тридцать богачей погибли в давке –

покупали «концептуализм»

Сладких сказок пестрые буклеты

перегородили неба синь.

Слава! Слава критикам-эстетам.

А искусству старому — аминь!

***

* Марсель Дюшан «Фонтан» (1917)

Страшилки

Love Story

или «Дважды майская ночь»

Там, где кладбища начало,

где разрытая могила,

Смерть однажды повстречала

молодого некрофила.

В камуфляже был в зеленом,

элегантен, словно денди.

Пах тройным одеколоном,

и слегка паленым бренди.

Вот мужчина настоящий!

И на теле все при деле,

а глаза его маняще

ярче южных звезд горели.

Знал слова и выраженья,

что любая б уступила.

Нет для женщины спасенья

от такого сексапила.

На луну собаки лают,

пахнет прелью земляничной.

Часто ночь бывает в мае

сладкозвучно-романтична.

И по этой-то причине

лунный свет людей тревожит.

Тянет женщину к мужчине,

и мужчину тянет тоже.

Тянет Фурманова к Анке,

Дон-Жуана к Анне Донне,

мавра тянет к мавританке,

и попутно — к Дездемоне.

Совершенства в мире мало,

и на солнце тоже пятна.

Вот и Смерть не устояла

что в такую ночь понятно.

Смерть смотрела, словно дура

Некрофил глядел дебилом…

В этот миг стрелой Амура

Их сердца Любовь пробила.

И, не тратя ни мгновенья

на «Спасибо!» или «Здрасьте!»

Смерть, без всякого стесненья

предалась любовной страсти.

Факты отрицать нелепо:

раз уж было, значит — было.

Там, в уютном тихом склепе

Смерть любила некрофила.