— Говорю, давай сейчас встретимся, если ты ничем не занята, — услышала я ответ Жени.
— Хорошо. А где?
— Ты сейчас, где находишься? Я за тобой заеду.
И не успела я продиктовать адрес места, где я нахожусь, как подъезжает ко мне Женина машина, останавливается и оттуда выходит он.
— Как ты так быстро сюда добрался, да еще в час-пик?
— Сюрприз! — выкрикнул он на всю улицу.
— Ты что умеешь телепортироваться, да?
— Все намного проще. Я просто был недалеко, вот за тем поворотом. Садись в машину.
— Женя, мне нужна твоя помощь, — сказала я, удобно разместившись на переднем сиденье.
— Если это в моих силах, сделаю тогда все, что попросишь.
— Как ты думаешь, от чего мог бы быть вот этот ключик? — задала я вопрос, протягивая ему вещь.
Он покрутил ключиком в руке и сообщил, что от камеры хранения.
— А где именно?
— Видишь, тут мелкими буковками выдрапировано название центрального вокзала, а ниже номер камеры.
— Поехали туда немедленно! — скомандовала я.
— Это так важно, что нам нужно прям сейчас туда езжать? Я-то думал, мы сходим в кино или еще куда-нибудь.
— Да, это вопрос чести и жизни.
На вокзале народу было так много, что мы еле протиснулись к кабинкам. Все-таки лето. Время отпусков. Люди с чемоданами толпились повсюду: и у касс, и около санузла; скамейки в залах ожидания были все заняты, даже у камер хранения собралось энное количество людей. Я, протолкавшись сквозь эту облогу, вставила ключик в нужную мне камеру и, вот чудо, дверцы открылись. Там я нашла большой бумажный пакет, запечатанный крепко скотчем, потому что я с первого раза не смогла его открыть.
— Ну, как нашла нужную камеру? — спросил Женя, когда я села в машину.
— Даже содержимое в ней обнаружила. Помоги мне распечатать пакет.
Женя мигом открыл его. Там я нашла кассету и кухонный нож в герметичном, прозрачном, полиэтиленовом пакетике. На нем еще сохранились пятна крови.
— О, Боже! — отшатнулась я от содержимого пакета. — Какой ужас! Кассета! Разве их счас выпускают?! — удивилась я, увидев столь редкий раритет.
— Окровавленный нож! Доша, ты серьезно влипла! — испуганно сообщил мне Женя. — Эта улика — доказательство чьей-то причастности к убийству. И убийца будет, наверняка, тебя искать и что он сделает с тобой, когда найдет … я даже боюсь об этом думать.
Услышав такой невеселый прогноз моих последних дней на Земле, я с ужасом осознала, сколько полезных дел и вещей я еще не успела сделать.
— Женя, я не из пугливых и меня не так-то просто запугать. Нужно найти убийцу раньше, чем он найдет меня.
— И как ты собираешься это сделать, если ты даже не знаешь имени убийцы, тем более, как он выглядит.
— Женя, ты просто меня еще не знаешь. Я с детства мечтала стать полковником милиции и распутывать всякие такие преступления. Мое жизненное призвание — ловить преступников и сажать их за решетку! — с гордостью и достоинством сообщила я.
— Да ну! Ты меня разыгрываешь, Доша! — рассмеялся Женя.
— Нужно мне это, как собаке хвост!
— Но ты же работаешь моделью в магазине.
— Ну и что! Ты вот тоже работаешь стриптизером в клубе, а сам мечтаешь о живописи. Ты же не бросаешь рисовать свои картины, пока никому не нужные, и наоборот продолжаешь заниматься своим призванием, притом зарабатывая себе деньги на пропитание совсем другим способом. Так же и я работаю моделью только временно, пока я не устроюсь в отделение полковника Катошкина.
— А почему тебя не берут в то отделение сейчас? — поинтересовался Женя. — Не подходишь им?
— Нет, на самом деле все намного сложнее и запутаннее. Понимаешь, моя мама с моим появлением на свет решила, что я буду моделью, и она мне пригрозила, если Сергей Петрович возьмет меня к себе в отделение, то она разобьется в лепешку, но добьется, чтобы полковника Катошкина уволили с работы, или понизили, если он это сделает. А для него это равносильно смерти. Это отделение — вся его жизнь! Он столько сил потратил на то, чтобы достичь того, что он имеет сейчас. Я не могу ему так навредить, он мне, как второй папа. Он отец моей лучшей подруги Муси.
— А почему ты не устроишься в другое отделение милиции? Их в Москве, как грибов в лесу после дождя!
— Давай я тебе об этом расскажу как-нибудь в другой раз. Сейчас нету на это времени. Надо спешить и быстрее с этим покончить. А то еще кто-то застукает нас за этим делом. Давай вставляй!
— Что вставлять? — Женя аж покраснел от моих многозначных слов.
— Не то, о чем ты счас подумал! — стеснила я парня своими словами. — Кассету вставь, пожалуйста, в автомагнитолу.
— А! — с облегчением вздохнул Женя. — Не могу.
— Почему?
— А у меня считывает только флешки. Таким старьем уже никто не пользуется, Доша.
— Ладно, поехали к моим родителям. У меня в комнате есть старый магнитофон. На нем я слушаю любимые, старые кассеты.
43
Мы достались ко мне только через час, потому что застряли в жутком заторе. Но это время мы провели с пользой, рассказывая друг другу о своем детстве. К школе мы не успели добраться, поскольку уже доехали к дому моих родителей.
— Только бы сейчас не наткнутся на кого-то из моих близких, — с надеждой в голосе вздохнула я, веря в чудеса. — Мне сейчас не до них. Хотя есть вероятность, что они уже забыли, что я временно вернулась к ним.
Мы достались моей комнаты не замеченными никем. Я сразу вставила кассету в магнитофон. С разговора мы поняли, что мужчина шантажировал то ли девушку, то ли женщину.
— Это же сам Владимир Ильич! — воскликнула я от удивления. — Это его голос.
— Доша, не может этого быть.
— Почему? Ты же не был знаком с ним.
— Да и ты, кстати, тоже.
— Нет, ты ошибаешься, Женичка, я как раз с ним была знакома, ведь часто его сына навещала.
Женя как-то странно и скоса на меня посмотрел.
— Нет, Дошенька, ты никак не тянешь на восьмидесятилетнюю.
— Спасибо тебе, Женичка, за столь лестный комплимент, — с улыбкой поблагодарила я своего друга.
— Да и тогда еще кассет не было. Значит, и запись тогда не могли никак сделать.
— Ты что, Женя? — удивилась я его странному поведению.
— Да и ты не могла быть знакома с сыном Владимира Ильича, потому что у Ленина не было сына.
— Ленин! При чем тут Ленин?
— Ну, ты же сама сказала, что это голос Владимира Ильича.
— Я имела в виду Булдыгина старшего, отца Коли.
Мы оба рассмеялись так громко, что наш смех должен был бы слышен на весь дом. Вот, так путаница вышла! Именно, такие смешные ситуации и соединяют людей вместе.
Следующий час мы с Женей разгадывали тайну всех тех убийств, делились своими мыслями и суждениями, пытаясь потом вывести единственный, правильный вариант. Значит, мы пришли к обоюдному согласию, что Владимир Ильич как-то достал улики, компрометирующие неизвестную, пока нам особу, и шантажировал ее. Действительно ли она платила Булдыгину за его молчание, мы не знаем. Это нужно как-то проверить. Потом Владимир Ильич погибает, как будто от руки преступника. Но у нас есть сомнения по поводу того: был ли Булдыгин убит случайно или наемным убийцей. Может эта неизвестная особа заказала его убийство?
Дальше Коля узнает, — от кого именно мы не знаем, — что его настоящий отец ректор Потапенко. Он, конечно, этим воспользовался для того, чтобы не ходить на лекции и пары в академии, но при том получить диплом со всеми другими студентами.
— Коля шантажировал Потапенко. Он пугал того, что расскажет всем об их родстве, — вставил слово Женя.