— Я здесь какое-то время работал, — ответил он на мой невысказанный вопрос.
— Кем?
— Программистом, — отозвался Андрей и дал понять, что сейчас не самое лучшее время для расспросов.
Мы поднялись по короткой железной лесенке, толкнули высокую дверь и оказались в бесконечном коридоре.
Честно говоря, я была разочарована.
Внутри этого здания все говорило о бедности — ободранные стены, прорванный линолеум, выщербленные ступени лестниц, перегоревшие лампы в полутемных коридорах… Я думала, что на телевидении все не так — яркий свет, роскошная отделка, шик, блеск, красота…
— И зачем мы сюда пришли? — поинтересовалась я, так и не дождавшись от своего спутника никаких объяснений.
— Ну, во-первых, мы здесь немножко отсидимся. У меня тут остались друзья, они нам помогут. А самое главное, нам с тобой нужно немножко заняться внешностью…
Он так на меня посмотрел, что я поежилась и спросила:
— А что с ней не так, с моей внешностью? Конечно, я давно ею не занималась, но все-таки…
— Ты меня не так поняла! Выглядишь ты отлично, но в этом-то и беда. Тебя слишком легко узнать, а мы в бегах. Ну ничего, Лизочка нам поможет! Она просто волшебница!
— Лизочка? — переспросила я, неожиданно забеспокоившись. — Что еще за Лизочка?
Нет, вы только поймите меня правильно. Я вовсе не претендую на какие-то особые отношения с Андреем. И то, что я была у него дома и спала в комнате его мамы, совершенно ничего не значит. Как говорится, постель — еще не повод для знакомства. И что он пару раз спас мне жизнь, тоже не считается. В конце концов, я его об этом не просила. Скорее у нас сильнейшая обоюдная симпатия с Рэем (как он там, бедняжка, без меня?)…
Но отчего-то при упоминании Андреем женского имени у меня резко испортилось настроение.
— Лизочка — она прелесть! — широко улыбнулся Андрей. — Вот увидишь, она тебе тоже очень понравится!
— Сомневаюсь, — проворчала я себе под нос, ощутив вдруг самую настоящую ревность.
Мне захотелось сделать неизвестной Лизочке какую-нибудь гадость. Осознав сей факт, я так удивилась, что встала на месте, так что Андрею пришлось подхватить меня за воротник и придать ускорение.
Мы еще немного прошли по коридору, миновали вывешенные в ряд крупные фотографии каких-то подозрительных личностей. Обычно над такими снимками пишут «Их разыскивает милиция», но над этими было написано «Новые лица старого канала».
Сразу за этими «новыми лицами» Андрей толкнул полуоткрытую дверь.
— Вот здесь и работает Лизочка… — проговорил он, входя внутрь.
— Вот сам с ней и общайся, — отозвалась я, но тем не менее шагнула вслед за ним.
За этой дверью была небольшая комната, одну стену которой занимали большие зеркала и яркие лампы, а вдоль другой стояли глубокие старомодные кресла с продавленными сиденьями и здорово потертой обивкой.
Перед зеркальной стеной, на вращающемся стуле, как в парикмахерской, сидел молодой мужчина с вытянутым лошадиным лицом и длинными черными волосами. Вокруг него крутилась полная добродушная тетенька лет шестидесяти.
— Ну, Лизочка, — капризным голосом тянул длинноволосый брюнет, — ты же видишь, что у меня справа морщинка! Надо с ней что-то делать! Не могу же я выйти под камеру в таком виде!
Я пригляделась к нему и поняла, что он вовсе не так молод, как показался с первого взгляда. Пожалуй, ему было уже за сорок, просто все его лицо было замазано разными кремами и прочими косметическими составами.
— Сделаем, Гоша, сделаем! — пообещала тетенька и вдруг заметила нас. — Ой, Андрюшка! — она всплеснула полными руками. — Сколько лет, сколько зим! Как же я рада тебя видеть! А это кто с тобой? Какая девочка хорошенькая!
Я сразу же прониклась к этой тетке симпатией.
— Лизочка, — проговорил Андрей как-то виновато, — надо бы эту хорошенькую девочку немножко изменить…
— Лизочка, мы сегодня будем работать или нет? — вмешался в их разговор забытый брюнет. — У меня через полчаса эфир!
— Не волнуйся, Гоша, все будет в лучшем виде! — И Лизочка снова взялась за свои кремы и пудры.
Через несколько минут она закончила работу и удовлетворенно произнесла:
— Ну вот, Гоша, сделали из тебя человека! Тебя такой образ устраивает?
Брюнет капризно пожевал губами, повертел головой и с тяжелым вздохом проговорил:
— Ну ничего, ничего… все равно что-то переделывать уже нет времени…
С этими словами он сбросил с плеч простыню, вылез из кресла и величественно удалился.
— Ну вот, теперь могу твоей девочкой заняться! Я хотела возразить, что я вовсе не «его девочка», но Лизавета уже усадила меня в кресло.