Витте.
Мне приходится говорить о”черносотенном движении”. Этой дикий, питаемый ложью, клеветой, обманом патриотизм, во главе которого политические негодяи, дегенераты дворянства, возглавляемые князем Ширинским, использующим все убожество политической мысли и болезненность души самодержавного императора. На этой почве появилось много разных мистиков: Филипп, гадания, кликуши, ”истинно русские люди ”. Чем больше неудач и огорчений, тем больше оптимизма в гадании о бу-дущем.
Остен-Сакен.
Сергей Юльевич! Здесь, как говорится, и “собака зарыта”. В мою бытность во время приезда наследника цесаревича Николая как жениха после парадного обеда в Гессен-Дармштадте старик обер-гофмаршал сказал мне:”Какое счастье, что вы забираете от нас Alix. При ее узком и упрямом характере ей было трудно переменить религию. Теперь она уверила себя, что переход в православие — это ее подвиг, ее жертва. С ее тупым, эгоистическим характером и узким мировоззрением она впала в православное язычество-поклонения формам без сознания Духа. Но несчастье в том, что Государь безвольный".
Дурново.
Да. Я вспоминаю венчание Ани Танеевой, некрасивой, похожей на пузырь от сдобного теста, девушки. Оно проходило торжественно в Царском селе, с малым выходом и плачем. Неутешно плакала императрица, так плакала как купчиха напоказ, выдавая своих дочек.
Витте.
Такая экзальтированность, кликушество не проходит даром для человека. А тем более для человека императорской семьи, для продолжателя династии рода. И потому неудивительно, что мистические знаки сопровождают эту семью в том числе и с брачной постели. Французская церемониальная часть во время посещения царя и царицы Версаля ничего лучшего не нашла как отвести для их отдыха опочивальню казненного короля и королевы и повесить над кроватью супругов большой портрет Марии Антуанетты, писанной госпожой Виже Либрен. Вот почему во французском правительстве существует известная жалость к Государю, которая сплетается с абсолютным недоверием к России в политическом отношении.
Остен-Сакен.
А не следовало бы, Сергей Юльевич, во Франции вообще затушевать эти мистические настроения наших венценосцев? Ведь вы уже несколько раз в беседах с нами изволили подчеркивать чисто финансовый характер наших отношений с Францией в обмен на профранцузскую политику в Африке в пику пронемецким интресам в Алжире и Танжере.
Витте.
Затем и еду, господа, надеясь встретиться с бароном Альфонсом Ротшильдом, человеком большого государственного ума и отличного образования.
ЯВЛЕНИЕ II
август 1903 г. Квартира В. И. Ульянова (Ленина) в Женеве. За столом, сидя на венских стульях, пьют чай, закусывая его отварным картофелем с солью, В. И. Ленин, В. В. Воровский, А. В. Луначарский.
Ленин.
Друзья мои, молодые мои друзья. Я с полным правом могу вам сообщить, что большивизм существует, существует как течение политической мысли и как политическая партия с 1903года!
Воровский.
Владимир Ильич! Да если бы не эти политические выжиги, эти брехуны, мартовы, засуличи и троцкие, победу давно одержали бы твердые искровцы.
Ленин.
Ни единому слову этих профессоров, этим махам, авенариусам, богдановым, базаровым, этим сторонникам поповщины, этим черносотенцам верить нельзя и веры им нет. А все наши горе-революционеры рабски следуют за реакционной профессорской фи-лософией. Будет время, я обязательно напишу на эту тему работу лет через пять.
Воровский.
Вот и я, Владимир Ильич, какой у вас чай однако, когда картофелем его закусываешь да с сольцой еще, — вкусный! вот и я, Владимир Ильич, полагаю, что как только пролетариат, о котором печется сейчас интеллегенция, почувствует себя силой, он оставит интеллигенцию на мели. И тем грознее станет для нее ужас кошмарной действительности.
Ленин.
Это, правильно, правильно вы, Вацлав Вацловович, говорите. Мы всех этих чиновников-интеллигентов сведем когда-либо к простым исполнителям наших поручений, послушным, скромно оплачиваемым надсмотрщикам и будем оплачивать их труд не выше заработной платы рабочего. Цель всех наших устремлений-пролетариат! Он темнее всех, он необразованнее всех у нас в Росии. И, пользуясь его темнотой, его необразованностью, мы должны его образовать, дать ему революционное учение, учение большевиков, а не попов и поповщины(похохатывает).
Луначарский.
Вот и я так думаю, Владимир Ильич. Так мыслю. Если, например, у какого либо инже-нера много идей, то это нехорошо. Это мешает делу. Мешает использовать такой эле-мент. А вот, когда у инженера нет никаких идей, вот тогда его можно пустить в дело. Вот тогда от него и следует ждать пользы.