— Не плачьте, Анна Николаевна, не плачьте, милая!
Она стояла, прямая, передо мной. С длинными волосами, словно раскаявшаяся Магдалина. Святая!.. Мне вдруг показалась, что именно Таня наша заступница перед Богом, ходатайствующая за наше спасение.
— Таня, Таня, прости нас. Молись за нас. Не оставь нас. Я тебя прошу!
— Господи, да что же происходит! — всплеснула руками Таня, поднимая меня с колен. — Легли бы вы лучше.
Я опять очутилась в кровати.
— Таня, как ты молишься? Каким образом Бог слышит тебя?
— Он всех слышит. Я говорю Богу о наших всех делах, я рассказываю, как прошел день. Я благодарю Его за то, что день прошел и мы может уйти на ночной покой. Я говорю, что надеюсь проснуться завтра здоровой и в добром расположении духа и вас увидеть тоже здоровой и доброй, и мужа вашего, и брата.
— Ты еще что-нибудь у Бога просишь?
— Нет. Зачем? На все Его Святая воля!
— Я же — прошу! Прошу и прошу! Господь уже устал меня слушать.
— Не говорите так, Анна Николаевна.
— Таня, Николка будет здоров?
— Да…
— Помолись за него, Таня. Ему это надо. Помолись, моя добрая, хорошая девочка, за него. Я тебя прошу.
Утром у Тани были черные круги под глазами. Всю ночь она не спала, разговаривая с Богом. Я верила ей. Я знала, что у Тани хватит и сил, и терпения вымолить моего брата.
Невозможно передать, какие чувства в эти дни испытывала я сама. Неожиданно я пришла к выводу, что ранение Николки, может быть, есть расплата за несовершенный грех между нами. С февраля я ни разу не нашла времени подумать о том, что едва не соблазнила собственного брата, начало весны рассеяло всяческие воспоминания о далеком вечере моих именин. Но сейчас мне стало страшно. Для чего я начала непонятную и глупую игру с Николкой, заведомо зная, что запретный плод слишком сладок, чтобы его попробовать?.. Но, как и праматерь Ева, я, будучи женщиной, первой приняла его и уже потом протянула брату.
И все-таки я не понимала, что подвигло Николку на дуэль с Александром Михайловичем, и поэтому тревожилась еще больше. Была ли только ревность причиной? Или Николка решился посоперничать с моим супругом за право обладания мною? Я не рискнула спросить у Николки напрямую, а он сам ничего мне не говорил.
Мы с Александром Михайловичем часто ездили к Николке в лазарет, стали больше бывать вместе. Казалось бы — вот человек, едва не убивший моего брата… Но с другой стороны, именно Александр Михайлович приложил все усилия для того, чтобы Николка остался в училище. Возможно, чувства благодарности и вины, переживания за Николкино здоровье сделали меня сентиментальной.
Меня удивляла манера рассуждать моего мужа, я находила его образ мыслей оригинальным. С ним бывало интересно. Пока он не объявлял, что его ждут дела. И это выводило меня из себя. Особенно сейчас, когда мы становились ближе друг другу. Я хотела бы лучше узнать человека, который был моим мужем. Но… не имела возможности: у Александра Михайловича постоянно не хватало времени для меня. Или мне мешало что-то другое?
Выздоровление Николки стало для меня праздником. Я впервые ощутила то, что может ощущать женщина, у которой пошел на поправку болевший ребенок. Я пела, целовала его фотографию на своем столе. Ему необходимо было вернуться в казарму, и я не видела его. Но Николка каким-то чудом передал мне записку. На клочке бумаги было торопливо нацарапано плохим пером: «Будем проходить маршем мимо твоего любимого храма завтра в двенадцать пополудни. Николай».
Я видела его в строю, похудевшего и бледного. Несколько мгновений — и мой бог, мой дорогой Ни-колка скрылся за спинами своих однокашников.
Весна пахнет теплой мостовой, солнечными закатами. Весна переполнена звуками: криками извозчиков, грохотом экипажей по дорогам, людским говором, лаем собак. Весна отражается на куполах храмов, золотит крыши домов, переполняет сердце ожиданием.
Весна, как кошка, трется спиною о толстые стены старых зданий, останавливается и смотрит вам в глаза с самых солнечных и сухих мест. Весна перепрыгивает через лужи и грязь. Весна шепчет истории с греховным началом и падением в конце. Хочется надеть легкие светлые одежды и раскрыть свою душу.
Глава 5
В мае к нам снова приехал Егорушка, но не надолго: нервы Александра Михайловича не выдержали, когда он увидел своего кузена у моих ног с розами в руках. Егорушку он выкинул, не церемонясь, вон. Розы выкинуть я не дала. Александр Михайлович что-то долго говорил, потом буквально потащил меня самым грубейшим и бестактным образом в мою же спальню и указал на иконы. Но так нелепо, что против воли я рассмеялась. Он замолчал и вышел. Я же, еще прижимая розы к груди, подошла к иконам и взглянула на суровые лики. В чем моя вина? Нет вины! Нет! Нет! И нет! Я пожала плечами. Я не виновата, что Егорушка в любовном пылу упал передо мной на колени, когда Александр Михайлович выходил из кабинета!
О! Это говорила во мне часть крови, которую я унаследовала от матушки. Маман сама молилась чрезвычайно любопытно, будто торговалась с Богом: я отстою молебен, а уж ты, Господи, будь добр, сделай мне то-то и то-то. Язычница! И я такая же!
Когда Таня ставила цветы в вазу, а я перебирала духи на туалетном столике, вошел Александр Михайлович и заявил, что мы уезжаем на дачу.
— Просто прекрасно. Надеюсь, Егорушка не знает о вашем решении?
Александр Михайлович схватился за голову.
— Вы невыносимы, Анна.
— Когда мы поедем? — перебила я его, невольно сузив глаза.
— Двух дней вам будет достаточно, чтобы собрать вещи?
— Вполне.
За окнами шел дождь. Серый, навевающий тоску и зевоту. Разумеется, поездка будет отложена на несколько дней. Александра Михайловича не было дома, впрочем, почти, как всегда, днем. Скучно. На досуге я решила подумать о своей супружеской жизни. Занятие не из приятных, особенно в дождливый день.
Великой любви между мной и Александром Михайловичем, конечно, нет. Но он интересный человек, мне нравится с ним разговаривать. Как жаль, что все его достоинства меркнут в его повседневном поведении — сером и нудном, как этот мелкий дождь за окном.
Но если он желает сделать мне приятное, я перестаю узнавать своего супруга. Он весел, умеет ухаживать, остроумен. Он помог Николке выпутаться из последней неприятной истории с дуэлью. Что за бред! Дуэль! Господа, у нас не восемнадцатый век!
Ах, Николка! Если бы это было проказой, простила бы сразу, не задумываясь! Так нет! Серьезная дуэль за честь сестры! И с кем — с ее же мужем. Слава богу, Александр Михайлович не глупый человек!
Дождь не останавливался ни на минуту. Я смотрела в окно и грустила. Мне было неприятно сидеть одной. Я думала о том, что я, в сущности, всегда одинока, все радости проходят мимо меня, гости надоели, от поклонников только головная боль. Досадно, что мы с мужем не можем позволить себе путешествие в Европу. Собственно, не в путешествии здесь дело, а в катастрофической нехватке любви. Я не просто одинока, у меня к тому же нет в сердце чувства, способного совершить чудо или сделать счастливым другого человека. Поклонники и доморощенные поэты навевали на меня скуку. Я уже не находила забавным даже то, что муж меня ревнует.
Не о путешествии в Европу я мечтала. Женщина в моем возрасте мечтает о сильной опоре, страстной любви и о ребенке. Впрочем, нормальные здоровые желания в нашем обществе вызывают саркастическую улыбку. Бог с теми, кто презрительно улыбнется на мои слова. Я мечтала о любви. В толпе, на улице, в театре я бы узнала человека, о котором мечтала, но описать словами его образ я не берусь. Да и не нужно. И кому, позвольте спросить?
Я вгляделась в зеркало. Что ж, пожалуй, я недурна собой. Тогда почему… О, мой проклятый эгоизм! Почему? Почему? Почему я не имею права спросить себя о том, почему меня никто не любит по-настоящему? И я тоже никого не люблю!