— Нет! — сказал он мягко, но упрямо. — Неправильно! Он хочет, чтобы я ему помог.
— В чем? Ну чем ты ему можешь помочь, алкоголик несчастный?..
Ирина была на грани, она снова взглянула на свои часики и достала зеркальце, карандаш. Фомин вздохнул…
— Могу помочь закрыть дыру, — осторожно сказал он.
— Что?! — Ирина выпрямилась и внимательно посмотрела на него; на ее красивом, немного скуластом лице, со смугловатым заревом востока, было написано отвращение.
— Какую дыру?!! Ну все! — захлопнула она пудреницу. — С меня хватит!.. Иди, закрывай свою дыру или еще чего, а с меня этой пьяной чуши довольно!
— Ну, это так называется, жаргон такой, — стал оправдываться Фомин, пытаясь удержать одевающуюся Ирину. — На самом деле это разрыв в пространстве… дыра…
— Оставь меня!.. — Выдернула руку Ирина. — Я долго терпела, я даже сегодня еще думала… — Она оборвала себя на полуслове. — Неужели ты действительно не понимаешь, какой бред несешь, романист хренов?! Пространство, ссылка, дыра!.. Это же паранойя, Андрон! В голове у тебя дыра, а не в пространстве!
Высказав все это на одном дыхании, Ирина решительно направилась к выходу. Перед самой дверью она остановилась, поискала что-то в своей сумочке, нашла, и бросила к ногам Фомина ключи под аплодисменты немногочисленных посетителей. Сцена была словно из французского кино: «дыра», выяснение отношений, бросание ключей, — в общем, пятый элемент в действии…
— Ключи! — сказала Ирина.
Круто развернувшись, она натолкнулась на входящего в бар крупного мужчину. Подняв голову и оценив габариты того, с кем столкнулась, Ирина нервно хохотнула:
— Вот кстати! Вас здесь уже неделю ждут!.. — И сделала приглашающий жест в сторону Фомина.
Мужчина, а он был действительно необыкновенно широк, да еще и в толстом сером пальто и шляпе, несмотря на середину жаркого лета, удивленно посмотрел на Ирину. Но ее удивление было гораздо большим: в дверь протискивался еще один такой же тип, в таком же сером пальто и шляпе, а за ним виднелся третий! И тоже весь в сером!.. Зайдя, они перекрыли выход из бара, встав тремя неподвижными глыбами: мощь и угроза явственно разлились в воздухе.
Молча, не сговариваясь, типы в пальто двинулись в зал.
— Андрон! — крикнула Ирина, но Фомин уже стоял посреди зала, держа в руках, наперевес, железную напольную вешалку, которая рогато торчала у каждого стола.
— Первому размозжу голову! — предупредил он с каким-то даже весельем, весельем отчаяния — было дико страшно, что вот так запросто сны вваливаются в явь, и хотелось проснуться.
Музыка смолкла. Он услышал, как Леша лихорадочно накручивает диск телефона. Толстяки в это время стали обходить Фомина и он отступил к барной стойке…
Потом все стало происходить очень быстро.
— Алле, алле! — закричал Леша. — Это милиция?.. Верхний Козловский…
Дальше Фомин не слышал. Толстяк перед ним неожиданно бросился ему в ноги, пытаясь достать и опрокинуть. Второй ринулся сбоку. С размаху опустив тяжелое основание вешалки на голову первого типа, Фомин верхним ее концом, как медведя рогатиной, встретил второго. Тот с ходу налетел грудью и головой на крючья вешалки. Что-то вроде клекота раздавленной куклы раздалось из его груди, но Фомину некогда было разбираться с этим, так как на него набегал третий.
Отбросив на него тяжелую вешалку, он кувырком назад, как завзятый спецназовец, перемахнул через стойку бара. Звон разбиваемого стекла, грохот падающих подносов, чей-то истошный крик, кажется, Леши… Фомин вляпался рукой в чье-то горячее, ударился обо что-то острое лицом, сбил кого-то в белом халате в дверях подсобки и словно кулинарный смерч ворвался на кухню.
— Где выход! — заорал он на шеф-повара, который, согнувшись, замер с огромным ножом у разделочного стола.
Узнать Фомина было трудно, так как он был заляпан соусом и салатами, да еще половина лица была залита кровью, льющейся из рассеченной брови.
Шеф растерянно показал ножом на неприметную дверь в углу.
— Налет! — коротко объяснил ему Фомин, и выскочил на улицу.
Там его и взяли…
Он лежал на грязном топчане в маленьком подвальном помещении без окон и с низким потолком. Тусклая лампочка едва высвечивала темные углы, заваленные каким-то строительным хламом и низкую железную дверь. По всему периметру стен в несколько рядов шли трубы, что и наводило на мысль о подвале или котельной, так же как и характерный запах — затхлый, плотный, помесь канализации, застойности и тепла.