Перед графом стоял высокий бокал с вином и сервирован прибор со всеми подобающими моменту непристойными намеками, всё, как у настоящего жениха, хотя для покойника это было слишком, но все так измучились и так отчаялись избавиться от хождений призрака, что уповали уже только на такие богомерзкие сочетания — сгинь, нечистая! Рядом с женихом стоял человек и заливал ему в рот бокал под тосты.
Мэя сидела в скромном свадебном платье, совершенно без украшений. Перед ней стояла большая черно-красная роза, которая время от времени меняла цвет, словно атласно-муаровая. Она обнаружила цветок пару дней назад, прямо в постели и никто не мог вразумительно объяснить ей, как он туда попал. Роза, повинуясь некоему закону, становилась то совсем черной, то пламенно алой. И не вяла. За все время брачной церемонии Мэя не шелохнулась и не проронила ни слова, наблюдая за цветком, как завороженная, лишь несколько раз вставала, чтобы поцеловать Фому, как того требовал обычай.
— Мэя, не надо так убиваться, — шепнул ей Блейк.
— А я и не убиваюсь, — ответила она спокойно, даже заторможено от щедрых успокоительных. — Граф ответил на поцелуй…
На место Блейка сразу уселся Фарон и стал считать пульс. Мэя повторила, что она спокойна и что граф ее поцеловал. Фарон тут же налил какую-то жидкость в бокал и заставил Мэю выпить до капли и без тоста, пообещав, что все будет хорошо.
— Я знаю, — сказала она, и стала ненормально весела…
Покойник пил вино, целовал Мэю, сидел, как живой за столом, но настроение, несмотря на эти фокусы, у всех было боевое. Гости тоже сидели не зря и выпили порядочно. Идея свадьбы выглядела примерно так: «Жениха все равно сгноим!» Это был главный внутренний тост. Где-то, на самом пике торжества и веселья, когда Фома, от влитого в него вина, уже хотел обратно в могилу, появился государственный советник с подарками от короля для новобрачных, то есть для Мэи. Это была несомненная милость со стороны больного монарха.
Музыка почтительно смолкла и в полной тишине в зал вошел Меркин, а за ним еще несколько человек, каждый из которых держал поднос. Под взвизги фанфар Мэе были вручены верительные грамоты на владение Иеломойей и графским титулом, а также несколько миниатюрных ковчежцев с ювелирными безделушками и украшениями, в одном из них было несколько золотых — приданое графа.
— Аттракцион неслыханной щедрости! — пробормотал сквозь зубы Мартин-младший, мучимый масленкой.
Вслед за этим герольд несколькими ударами церемониального жезла попросил тишины еще раз и в зал вошел Доктор.
— Сэр Джулиус, странствующий рыцарь, друг и соратник графа Иеломойского! — прокричал герольд в онемевшее пространство.
Присутствующие с большим интересом рассматривали еще одного странствующего рыцаря. Одет он был так же по походному, как и сэр Томас, когда впервые появился на балу, но больше ничего во вновь прибывшем не напоминало им их веселого покойника. Сэр Джулиус был строг и бледен, как затворник, а походка и манеры его выдавали благородную отрешенность происхождения даже под походными одеждами. Среди общего молчания он подошел к Мэе, в руках у него мелькнула бумага.
— Сэр Томас просил меня в своем последнем письме быть вашим преданным слугой! — сказал он, сдержанно поклонившись.
И тут граф ожил. Но не так, как оживают малокровные девицы и дамы с камелиями, то есть, простокваша с ванилью, а совершенно безобразно ожил, в своем дурацком стиле — бац!.. И граф вдруг с шумом распахнул свой рот. Точнее, рот сам открылся, как это бывает у людей, страдающих недержанием челюсти, как раз в той прекрасной поре, когда недержание становится основным содержанием жизни. Так вот, рот открылся и оттуда водопадом полилось вино.
— Вабль! — сказал граф довольно развязно.
— А-ах! — вздохнули за столами, и кое-кому стало дурно.
Полупарализованные гости ожидали развития событий, не разбегаясь только потому, что соотношение количества живых на одного мертвого было успокоительно подавляющим и еще потому, что от графа все-таки ожидали чего-нибудь этакого — разложения, например, показательного, прямо за свадебным столом. Но оживать через несколько дней после смерти, после мучений закапываний и раскапываний в этом адовом пекле? После свадьбы, наконец?! Этого от него никак не ожидали.