Выбрать главу

По-стариковски ворча, профессор скрылся в подъезде.

Через два часа, получив санкцию на обыск, оперативные сотрудники изъяли похищенную из музея икону. Голубев сразу назвал перекупщика, постоянно поставляющего ему товар для коллекции. Носов и Сотов немедленно выехали к этому купцу. Тот, избегая неприятностей, чистосердечно рассказал:

— Я в тот день перехватил мужика, подъехавшего на машине к антикварному комиссионному магазину. Он привез икону редкого списка. Я предложил ему сразу заплатить, а не ждать долго в «комке» деньги, выплачиваемые только после продажи. Он назвал приемлемую цену. Я для видимости немного поторговался и расплатился. Он уехал. Я позвонил профессору и сообщил о появлении редкой иконы. И все.

— Номер машины, конечно, не запомнил?

— Обижаешь, начальник. Я антиком не один год занимаюсь. Номер машины у меня в мобильном телефоне зафиксирован.

Перекупщик произнес вслух записанные цифры. И длинноволосый музейщик подскочил на стуле:

— Да это же автомобиль нашего научного сотрудника Грибина. Полгода всего работает. Сказал, что переходит на низкую зарплату для завершения работы над диссертацией. По вечерам, вопреки правилам, оставался изучать материалы в архивах. Как теперь нам в глаза смотреть будет, сволочь?

Радуясь удаче, Сотов поднялся с места:

— Сейчас привезем воришку для очной ставки. Вот и заглянешь ему в очи.

Искусствовед бережно взял икону в руки.

— Не зря ее называют «Скоропослушница»! Вняла нашим просьбам и быстро нашлась.

Носов с сочувствием подумал: «Человек свято верит в помощь Всевышнего. Только быстро найти икону позволили агент Сотова и наши умелые действия. Но и удачные совпадения встречались постоянно в этом деле. Возможно, высшие силы действительно помогали нам».

И Носов охотно поверил, что успешное возвращение старой, почитаемой иконы зачтется ему еще на земле. Сыщик сейчас остро нуждался в удаче. На задержание музейного вора Носов уже не поехал. Надо было готовиться к решающей схватке с Долотовым и его подельниками.

Через два дня Носов, получив на почте копии материалов, появился в кабинете Грошева и сообщил:

— Вы посоветовали продолжить разработку Долотова. Но мне удалось восстановить видеоматериалы. С учетом прежнего неудачного опыта я позаботился сделать больше копий. И попытки их уничтожения обречены на провал. Хотите посмотреть?

— Не надо включать дурочку, полковник. Сам отлично понимаешь, что я знаком с их содержанием. Буду с тобой откровенен. Ты не победил, а обрел бомбу, способную порвать тебя на куски. Поскольку дело касается важных персон, то вести с тобой переговоры я не уполномочен. Сейчас поедешь в главк объясняться с генералом. Тебя там уже ждут. Мой совет: будь благоразумен и торгуйся до определенных пределов. Иначе вместо пышки получишь синяки и шишки. Умный человек поймет, а глупцу любые советы не в пользу. Я сказал, ты, надеюсь, услышал. Все, иди.

Выйдя из кабинета начальника, Носов с досадой покрутил головой: «Грошев искренне считает, что я пытаюсь использовать материалы в личных целях. Ему и в голову не приходит, что я хочу очистить милицию от предателей и мздоимцев. А если он прав, и мне нечего играть в Дон Кихота, атакующего ветряные мельницы? Да и что я могу попросить у генерала в обмен на отказ от использования собранных материалов? Тьфу ты, чертовщина какая! Я уже, кажется, готов уступить, если предложат приемлемые условия. Да, слаб человек».

Так и не приняв окончательного решения, Носов приехал в главк. Седовласый генерал встретил его приветливо, словно знал уже много лет:

— Приветствую тебя, Николай Иванович! Спасибо, что, несмотря на занятость, нашел время приехать. Я ведь об оперской нагрузке знаю не понаслышке: сам в молодости гонялся за урками. Неблагодарная работа. Садись, располагайся. Я за свою долгую жизнь и в Средней Азии успел послужить. Многие из их местных обычаев имеют глубокий смысл. А потому, по вековой народной традиции, перед началом разговора выпьем по чашке чая. Это смягчит наши сердца, поможет установить доверие и прийти к мирному соглашению. Я всегда сам завариваю чай по старинному рецепту. А ты пока отдохни с дороги и не мешай мне священнодействовать.

Наблюдая, как генерал, скинув китель, готовится к чайной церемонии, Носов с тревогой подумал: «Мягко стелет начальство, да жестко будет спать. Раз уж человек такого ранга вызвал меня к себе, то дело гораздо серьезнее и касается не только майора Долотова. Но неужели генерал решится на предельно откровенный разговор?»

Но опытный милицейский чиновник предпочел говорить иносказательно. Осушив свой стакан, шумно выдохнул, словно выпил водки, и неторопливо начал:

— В детстве мне очень нравилась сказка о силе природных стихий. В ней тучи закрывали солнце, ветер разгонял тучи, а дождь побеждал засуху. Примечательно, что каждая стихия после временной победы начинала считать себя самой сильной.

Но ее всегда побеждало другое природное явление. И я еще мальчишкой понял, что стать выше других можно только на короткое время. Так и среди людей. Я знаю, сотрудники меня боятся, считают всемогущим и страшным в гневе. А ты спроси, есть ли кто выше меня, кого я сам боюсь расстроить? Да, конечно есть. И я не хочу из-за твоего излишнего рвения быть назначенным мальчиком для битья. Да и ты сам наверняка не пожелаешь зачеркнуть три десятка лет своей безупречной службы. Ведь так? А времени на раздумья у тебя нет. Так что скажешь?

— Хорошо, я отдам вам все собранные мной материалы.

— Они мне без надобности. Я и так своими глазами вижу, что вокруг происходит. А потому обойдемся без излишней детализации. Сам знаешь, многие знания рождают печали. В ответ на твою лояльность серьезные люди готовы забыть мелкие неприятности, причиненные тобой. Останешься на своей должности.

— У меня есть еще одно условие: прекратите уголовное преследование моих оперов, проколовшихся при задержании мошенников.

— Я в курсе дела. Это легко решаемый вопрос. Сегодня же дам указание, и следователь официально прекратит производство по делу. Но и у важных персон есть особое условие: оставь в покое Долотова. Пусть опер продолжает спокойно работать на своем месте. Вы с ним, как в море корабли, должны идти параллельными курсами во избежание столкновения. Все, я рад, что мы друг друга поняли, аудиенция закончена.

После ухода Носова генерал набрал номер вертушки:

— Все в порядке. Дело улажено. Полковник в пенсионном возрасте и благоразумно хочет избежать неприятностей. Мы с ним обо всем договорились. Не стоит благодарности. Вы тоже для меня многое делаете, а я добро помню.

Отключив телефон, генерал с сочувствием подумал о Носове: «Этот сыщик выторговал себе и подчиненным свободу и возможность продолжить службу. Он еще не знает о принятом на самом верху решении реформировать милицию и очистить ее ряды. А кем они заменят взяточников и проходимцев, если все общество насквозь прогнило? И сама система безжалостно перемалывает порядочных людей и избавляется от них. И этого искателя правды Носова первым отправят в отставку. Зато оставят в милиции оборотней, несущих золотые яйца начальству. Печально. А может быть, мне самому подать рапорт и уйти на пенсию?!»

Генерал горько усмехнулся, отлично зная, что никогда добровольно не откажется от мундира, дающего ему стабильное материальное благополучие и власть.

А полковник Носов, покинув главк, чувствовал себя вываленным в грязи. «Всегда считал себя сильным и смелым. А сломался легко, без всякого сопротивления. И, честно говоря, не ради подчиненных сыщиков, а за свою личную судьбу испугался. И слабое самоутешение — не мы плохие, а времена ныне худые, — меня не оправдывает!»

Носов со злостью прибавил скорость: он знал, что никогда не простит себе проявленной слабости.

До начала реформ и создания в стране полиции оставалось менее четырех месяцев.