жутко и страшно, того и гляди кто-нибудь стукнет тебя ниже пейджера.
Однако вернемся к нашему путешествию. Из Крем- са в Вену. Прощальный ужин в Гринциге, в ресторанчике «Бах-Хенгл». Нежнейшее мясо, легкое красное вино и разудалая пара музыкантов: аккордеонист и скрипач. Скрипач, венгр по национальности, так выводил «калинку-малинку», что просыпались даже мертвые. Кстати говоря, а все же кто есть австриец? Это человек, мать которого – чешка, отец – венгр, говорит он по-немецки, а живет в Австрии. И никаких национальных проблем! Австрия не только для австрийцев, но и для русских. Держу пари, что через некоторое время после «Подмосковных вечеров» вы запоете в каком-нибудь ресторанчике «Oh, du lieber Augustin, Augustin, Augustin…» – про милого Августина, у которого все пропало, денег нет, но он не унывает, а продолжает петь и веселиться. И правильно! Нет ничего ужаснее, чем страна Уныния. Австрия – для нормальных людей, не потерявших способность шутить и улыбаться.
На берегах голубого Дуная (Австрия)
Идут минуты, может быть, года,
Но каждый звук – сияющий предтеча
И в каждом звуке – ожиданье встречи,
Которой не бывает никогда…
Тамара Величковская. «О музыке».
Эти заметки навеяны поездкой в Вену и выполнены в манере staccato – это когда исполнение на музыкальном инструменте осуществляется коротко и прерывисто. Об Иоганне Штраусе-сыне написана книга Евгением Мейлихом. Она выдержала четыре издания, но сейчас забыта. Отрывисто и коротко используем ее в нашем повествовании, которое разобьем для удобства чтения на главки. Итак, начнем…
У каждого времени свои танцы. Сегодня это судорожные, вихляющие па – время потрясений, катастроф и ЧП. А в начале прошлого века светила пора надежд, виделся расцвет наук и искусства, в моде было упоительное кружевное вальсирование.
Где зародился вальс? Конечно, в Вене – в этой музыкальной Мекке, которая, как губка, впитала в себя итальянскую, французскую и даже янычарскую музыку и, конечно, немецкий зингшпиль (жанр, сочетающий разговорную речь с пением и танцами, прародитель зонгов). Жители Вены – давние поклонники народных танцев. Венцы с особым удовольствием танцевали лендлер, чешскую польку и венгерский чардаш. Но эти танцы в дальнейшем потеснил Walzer. Пожалуй, его успех начался с вальсированного фрагмента из оперы «Редкая вещь» итальянского композитора Мартина-и- Солера, поставленной в 1787 году. Опера вскоре сошла
со сцены, а вальс из нее остался в сердцах венцев, он был даже назван «Венский вальс».
Вальс быстро начал распространяться по Европе, но признание получил не сразу, так как считался слишком «чувственным и непристойным танцем». Русский император Павел I предписал полицейскому ведомству строго запретить «употребление пляски, вальсеном именуемой».
Но вальс, несмотря на все императорские и церковные запреты, пробил себе дорогу. Его захватывающую ритмику оценили и Моцарт, и Шуберт, и Вебер, и Лист. И даже Бетховен. Хотя у всех перечисленных корифеев музыки он не стал ведущим, доминирующим жанром.
Подлинными родителями вальсов стали Ланнер и Штраус-отец. Именно они отшлифовали венский вальс, и он засверкал как алмаз. С их легкой руки вальс стал танцем эпохи, вызвавшей к жизни новое течение в искусстве – романтизм. Грезы, мечтания, надежды, страсти – все это нашло отражение в вальсе. Вальсовая стихия заполонила если не всю Европу, то по крайней мере всю Вену. В Вене, в столице Габсбургов, множились танцевальные залы, рестораны, кабачки, в них венцы наслаждались мелодиями вальса. Мудрый государственный деятель канцлер Меттерних справедливо заметил: «Когда народ танцует, он не опасен». Во всяком случае, танцы лучше баррикад и стрельбы – это уж точно!..
Вернемся к родителям вальса. Это два молодых музыканта – Йозеф Ланнер и Иоганн Штраус. Они вместе начинали играть в оркестре Игнаца Памера, потом Ушли от него и стали выступать самостоятельно. Молодые люди не только играли, но и сочиняли вальсы. «Моцарт танцевальной музыки» – так называли венцы Ланнера (тот был старше Штрауса и соответственно
считался первым). Оба музыканта пылко дружили и так же пылко разошлись друг с другом. Штраус отделился от Ланнера и пустился в свое музыкальное плавание, венцы скоро почувствовали разницу в сочинениях и манере исполнения двух маэстро. «Если Ланнер – ровное тепло камина, то Штраус – нестерпимый жар костра», – говорили одни. «Ланнер очаровывает, Штраус покоряет», – утверждали другие. «Ланнер – ангел вальса, Штраус – его демон», – добавляли третьи.
Однажды их разногласия достигли апогея и вылились в драку, подобную показанной в фильме «Веселые ребята»: в ход пошли смычки и скрипки. Это бурное выяснение отношений в стиле fortissimo поставило точку в их многолетней дружбе. Опечаленный таким оборотом событий, Ланнер написал вальс «Расставание».
Что дальше? Ланнер ушел на второй план и стал забываться любителями музыки, а Штраус, напротив, вошел, выражаясь современным языком, в плотные слои популярности, покуда не окреп и не взял в руки смычок его сын, тоже Иоганн Штраус. После первого публичного выступления сына в газетах можно было прочесть: «Доброй ночи, Ланнер! Добрый вечер, Штраус – отец! Доброе утро, Штраус-сын!»
Но мы забежали вперед. Так как Штраусы – это целая династия, расскажем о ней поподробней.
Дед Иоганна Штрауса – Иоганн Михаэль Штраус в качестве слуги некоего графа Роггендорфа появился в Вене в середине XVIII века. 11 февраля 1762 года в книге бракосочетаний собора Св. Стефана появилась запись: «Почтенный Иоганн Михаэль Штраус, слуга… крещеный еврей, холостой, родом из Буды, сын Вольфа Штрауса и его супруги Терезии… сочетается с благопристойной и добродетельной Розалией Бусхинин, дочерью окружного егеря, родившейся в Гфеле…»
Вот что пишет по этому поводу один из биографов Штрауса Франц Майлер:
«Более 170 лет мало кто обращал внимание на эту запись. Семейство Штраус, правда, прекрасно знало, что не принадлежит к коренным венцам, но предпочитало вести свое происхождение от некой таинственной бабки, принадлежавшей к старой испанской аристократии, а не от еврейской семьи из Буды, которая, вероятно, переселилась на Дунай с берегов Рейна или Майна (судя по всему, лишь после изгнания турок из Венгрии). Да и венцам, которые хорошо знали истинное положение дел, было, в сущности, безразлично, откуда взялась семья, возведенная в ранг «династии чародеев вальса». Лишь когда Австрия в 1938 году стала частью «великогерманского рейха», этим вопросом занялись официальные инстанции, и тут сразу выяснилось, что с точки зрения новых расовых законов популярный композитор не был чистокровным. Если бы власти были последовательны, они должны были запретить его музыку как «неполноценную», что проделали, например, с сочинениями Мендельсона и Оффенбаха. Но поступить так они не решились – зато нашли странный выход из положения. Книга бракосочетаний из собора Св. Стефана была изъята, и имперское ведомство по чистоте расы в Берлине сняло с нее полную фотокопию. Оригинал был упрятан в архив; копия же, переданная приходу, содержала подделку: компрометирующую запись опустили. Штрауса превратили в арийца…»
Все это говорит о том, что популярность Штрауса была так велика, что нацистам пришлось пойти на компромисс и признать его «своим».
Итак, дед первого короля вальса поселился в Дунайском квартале Вены. Со временем выбился в обойщики. Умер в богадельне в 1800 году. Его сын Франц Боргиас Штраус сумел подняться на более высокую социальную ступеньку и стал владельцем кабачка «У доброго оленя». 14 марта 1804 года у него и его жены Барбары Дольман, дочери кучера, родился сын Иоганн