— Вот именно: в другое время, — Сварог встал. — По коням. И если кто-то что-нибудь еще вспомнит, тут же выкладывайте.
Вскоре крошечные дубы, попадавшиеся все реже, окончательно исчезли.
Покачиваясь в седле, Сварог не в силах был оторваться мыслями от подводных лодок. Плохо верилось, будто в недрах земли расположились настоящие моря, и вовсе уж невозможным выглядело бы допущение, будто там есть свое солнце.
Значит… На чьи же корабли выходил в торпедную атаку с стороны солнца покойный моряк?
Существует какой-то проход, по которому вертолеты могут вылетать из пещеры. Может найтись и проход для субмарин — не зря столько говорят о подземных рукавах Итела, что течет через Хелльстад. Подводная лодка — идеальное средство, чтобы передвигаться в большом мире, оставаясь незамеченным. Земные флоты представления не имеют о термине «противолодочные средства», а контроль ларов ниже уровня моря не простирается. Если прикинуть пропорции, подводная лодка лилипутов будет уардов десяти длиной. Ител — река глубокая. Не составит особого труда выйти по нему в океан… вот только зачем? Какие у лилипутиков могут быть интересы и цели в большом мире? Но раненый знал о Ронеро и Равене — значит, в пещеру попадает информация о Таларе. И язык тот же, и даже цифры — те же… Однако подводная лодка не может совершать дальних рейсов без дозаправки…
Может. Если она атомная. Достаточно компактный реактор при соответствующем развитии науки и техники создать можно — а подземная техника, судя по вертолетам, харумскую превосходит стократ. Кстати, атомная бомба размером с апельсин была бы лилипутикам вполне по плечу — если они умеют обогащать плутоний, если у них есть плутоний…
При этой мысли Сварогу стало не по себе. Атомная бомба, тайком доставленная в крупный земной город, понятия не имеющий о таком устройстве, совершенно беззащитный перед ядерной атакой… Стоп, что-то очень уж безудержный полет фантазии получается. Уж если давать простор шальным гипотезам, почему бы и не допустить, что наверху все прекрасно известно, а погибший был агентом Гаудина и спешил с донесением? Иначе зачем ему имперский наместник?
Леверлин поравнялся со Сварогом, теперь их кони шли голова в голову:
— Знаешь, есть одна старая история… Ты не подскажешь, как надежнее всего воевать с подводной лодкой? Какие-нибудь пушки?
— А как глушат рыбу, ты знаешь? — спросил Сварог. — Гранатами?
Леверлин пожал плечами:
— Не приходилось…
Зато Шедарис, ехавший слева от Сварога, оживился:
— Ну, это дело знакомое. Берется обычная фаната, присобачивается непромокаемый подрывной шнур подлиннее, приматывается к палке потолще, чтобы палка плавала, а граната погрузилась, — и поплыла рыбка кверху пузом, только успевай собирать. А если запал новомодный, химический, получается еще проще — бросай и лезь за рыбкой…
— Точно так же и с подводными лодками, — сказал Сварог. — Кверху пузом она не всплывет, потому как железная, но если бомба рванет достаточно близко — лодка, что характерно, потонет…
Леверлин задумчиво начал:
— История двадцатилетней давности. Жил один старый граф, большой любитель научных забав и экспериментов. Иные из его забав кончались взрывами, и близкие, опасаясь за родовое гнездо, уговорили его построить для научных занятий особый домик, подальше. Старик согласился, а дом построил на берегу Итела, был у него там кусок земли. Дом этот стоял на берегу заливчика, вернее, бухточки, отделенной от реки узким рукавом вроде того, что мы видели на месте прошлого ночлега… Собственно, там было несколько домов, и немаленьких. При графе состояло человек пятьдесят — ученые, инженеры, писцы, чернорабочие. Денег у него хватало и платил хорошо.
— Свой университет? — хмыкнул Сварог.
— Пожалуй. Между прочим, наряду с кучей действительно глупых забав граф сделал и несколько серьезных открытий — в области химии и механики главным образом. Блестящий был дилетант, хватался за все подряд, увлекался то химерами, то дельными вещами — словом, личность противоречивая. Так вот, странности начались года через полтора после того, как он перебрался к бухточке. Он стал замкнутым — а до того бомбардировал ученые заведения подробнейшими отчетами обо всех своих изысканиях. Кое-кто, не получая от графа ни строчки, стал даже думать, что старик умер… И однажды в родовом поместье появились трое подмастерьев, в жутком состоянии внешнего облика и рассудка, сущие безумцы. По их словам, в поместье давно уже творилось что-то неладное — правда, ни в одной бумаге нет подробностей. Не исключено, что подробностей троица и не приводила… Зато о последнем дне они рассказали подробно. Ближе к вечеру граф вдруг собрал всех своих людей и велел немедленно отрезать бухту от реки. Берега там каменистые. Заложили бочку с порохом, подорвали утес, и обломки завалили протоку. Потом граф распорядился опустить в бухту бочонки с порохом и взорвать под водой. Действительно, так глушат рыбу. Я только сейчас сопоставил…
— И взорвали?
— Взорвали, — кивнул Леверлин. — Попробуй ослушайся… Пять бочонков. Непромокаемый подрывной шнур к тому времени уже был изобретен. А ночью что-то произошло. Когда трое дошли до этого места, решительно перестали выглядеть нормальными людьми. Только повторяли на все лады — это, мол, был ужас… И заверяли, что они — единственные спасшиеся. А к ночи умерли и они. Естественно, был шум и была огласка — дворянин старинного рода, человек заметный, король, к нему благоволил… Родственники сразу же поскакали туда, а следом прибыл для расследования и коронный судья. Обнаружили они на месте поместья обгоревшие развалины и трупы. Вскоре самым загадочным образом умерли еще несколько человек из побывавших там, в том числе и судья. Пошли толки, идиотские слухи, следствие довольно скоро прекратили из-за полной невозможности докопаться до истины. Официальная — и самая правдоподобная — версия гласила, что граф пал жертвой собственной неосторожности. Он давно пытался получить новое взрывчатое вещество, еще до того, как перебрался к бухте… С тех пор развалины совершенно заброшены, место считается проклятым, и его обходят десятой дорогой. Мой двоюродный дядя был дальним родственником сестры графа и пять лет назад за отсутствием более близких наследников унаследовал кусок земли, куда входит и бухточка. В кадастрах Землемерной Палаты та земля официально значится как «мертвое место». Есть такой юридический термин. Например, общие могильники, где хоронили умерших во время эпидемий, или место, где когда-то стоял дом «королевского злодея», но потом его снесли, посыпали землю солью и объявили «мертвой до скончания времен». «Мертвые места» исключены из всякого оборота, с них не берут земельного налога…
— Ага, — сказал Шедарис. — Своими глазами видел холм, где закопаны с три не самых бедных жителей одного богатого города. Со всеми кошельками и драгоценностями. Сокровища несчитанные. Прошло триста лет, но самые отпетые головушки туда не лезут с лопатами — город-то вымер от «багровой трясовицы»…
Леверлин кивнул:
— У графа была в поместье немаленькая казна — на текущие нужды. Не слышно, чтобы кто-то попытался рыться в развалинах. Очень уж дурная слава у того места… Что скажешь?
— Насчет проклятья судить не берусь, — сказал Сварог. — Но если допустить, что он хотел уничтожить в бухте подводную лодку — более разумных и толковых действий и представить нельзя…