Выход книги в свет вызвал довольно много откликов. Мне известно 14 опубликованных рецензий[4] и материалы двух «круглых столов» — в журналах «Родина»{12} и «Российская история»{13}. Из 28 российских и трех иностранных историков, высказавшихся о книге, по преимуществу положительно ее оценили 21, а отрицательно — 8. Первых можно отнести к «оптимистам»: М.А. Бабкин, Г.Г. Богомазов, Ю.А. Борисенок, З.С. Бочарова, Е.З. Година, М.А. Давыдов, Е. Зиновьева, М.Д. Карпачев, О.Н. Катионов, Янис Коцонис, С.В. Куликов, О.И. Митяева, А.Ю. Морозов, И.В. Побережников, И.В. Поткина, Такео Судзуки, С.Л. Третьяков, И.И. Федюкин, Грегори Фриз, В.Г. Хорос, С.А. Экштут. Вторых к «пессимистам»: В.П. Булдаков, Н.А. Иванова, А.А. Куренышев, Т.Г. Леонтьева, И.В. Михайлов, С.А. Нефедов, А.В. Островский, П.П. Щербинин. Идентифицировать взгляды Л.В. Волкова и В.Б. Жиромской я затрудняюсь. Если «круглый стол» до некоторой степени отражает распределение мнений в сообществе историков (мне, например, кажется, отражает), то можно говорить — «оптимистов» больше, чем «пессимистов»; большинство историков позитивно оценивает имперское прошлое России.
Мнения участников дискуссии, естественно, разные — от полного признания моих выводов до полного их отрицания, что в современном науковедении считается признаком оригинальной работы: банальное дискуссии не вызывает. Как сказал на «круглом столе» главный редактор журнала «Родина» Ю.А. Борисенок: «Книга убедит далеко не всех — налицо аргументированное и хорошо подготовленное покушение на устои, от которых тягостно отказываться»{14}. Бурная дискуссия свидетельствует: отечественная историческая мысль, несмотря на все трудности, продолжает творчески работать. Однако мое удовлетворение омрачилось тем, как был осуществлен подбор участников «круглого стола» в «Российской истории» и для дискуссии в «Вопросах истории».
В число 14 российских участников «круглого стола» входили В.П. Булдаков, его жена Т.Г. Леонтьева и друг их семьи и соавтор И.В. Михайлов, которые скоординированно атаковали (иначе сказать трудно) мою книгу. В.П. Булдаков известен как большой любитель покуражиться над коллегами. В его книге «Красная смута» десятки примеров не просто невежливого, а грубого к ним отношения{15}. На основе стилистического анализа текстов трех рецензентов можно предположить: отзыв И.В. Михайлова, который давно уже ничего не производит, кроме редких маленьких статей и рецензий[5], фактически написал В.П. Булдаков, а отзыв Т.Г. Леонтьевой он редактировал. Причем отзывы В.П. Булдакова и И.В. Михайлова написаны отнюдь не академическим стилем, содержат вздорные и оскорбительные обвинения, в том числе намек на подлог данных. Крайне огорчительно, что В.П. Булдаков и И.В. Михайлов вывели спор за рамки традиций, принятых в научном сообществе. К ним вскоре присоединились А.В. Островский и С.А. Нефедов (все они постоянно ссылаются друг на друга), и дискуссия, к сожалению, пошла неакадемическим путем (подробно см. в главе «Nullius in verba»).
Когда я познакомился с текстом, присланным мне для подготовки ответа, я подумал: редакция намеренно поднимает градус дискуссии, чтобы привлечь к ней внимание, и мне дадут возможность пропорционально ответить. Поэтому даже написал С.С. Секиринскому, подготовившему текст, что он сделал свою работу талантливо. Но, к моему разочарованию, когда я подготовил ответ, А.Н. Медушевский (бывший тогда главным редактором) отказался его печатать в представленном виде, сославшись на «превышение стандартного объема журнальной статьи», «крайне негативные эмоциональные оценки личностей и мотивов поведения оппонентов автора» и «обвинения против лиц, не принимавших непосредственного участия в дебатах “круглого стола”».
Мой ответ, по моему убеждению, не просто отредактировали, а подвергли цензуре; из него под предлогом сокращения исчезли важные аргументы, соображения, мысли, да и полемический дух. На предложение позволить мне сократить текст по своему усмотрению, если дело в его объеме, и понизить температуру полемики в разумных пределах я получил отказ. Однако отклики моих оппонентов, речь идет о В.П. Булдакове, И.В. Михайлове и Т.Г. Леонтьевой, которым можно предъявить те же претензии, были опубликованы без изменений.
В моей долгой профессиональной жизни это второй случай неприемлемой для меня цензуры. Первый случился в 1962 г., когда цензура «зарезала» мою статью о повышении российских цен в XVIII в., опасаясь возникновения у читателя нежелательных ассоциаций с повышением цен в СССР, произошедшим в 1961 г. И вот через 50 лет, совсем в другой эпохе, мне приходится вновь сталкиваться с цензурой! Это одновременно и горько, и смешно. Не согласившись с цензурной правкой, я отказался от публикации ответа в стерилизованном виде, попросив добавить примечание в конце материалов «круглого стола», что делаю это ввиду цензурной, по моему мнению, обработки текста. Однако А.Н. Медушевский вместо этого, по-видимому, в отместку за мое упорство в том же номере «Российской истории», помимо материалов «круглого стола», опубликовал еще одну отрицательную статью против моей концепции{16}.
5
На сайте МГИМО, где работает Михайлов, в качестве основных публикаций указаны три статьи в коллективных трудах, последняя из которых вышла в свет 11 лет назад: (1) Современная зарубежная немарксистская историография. М.: Наука, 1989; (2) Академик П.В. Волобуев. М., 2000; (3) Гражданская война в России. События, мнения, оценки. М, 2002.