- Я поеду с тобой.
- В этом нет необходимости. Ты румынка, тебя не должны тронуть. Но поскольку ты жена инспектора жандармерии, будет лучше, если ты побудешь пока у родителей. Мне так будет спокойнее.
- А как же ты?
- Я надеюсь, это безобразие скоро прекратится. Думаю, я вернусь не позже чем через неделю.
- Ах, Имре!.. - обняла инспектора жена.
Через двадцать минут лейтенант постучал в квартиру Имре. Переодетый в штатское Фазекаш открыл дверь и удивленно осмотрел Трифонеску с ног до головы. На Константине была надета серая овечья шуба и черная смушковая шапка.
- Ну что, я похож на румынского крестьянина? - поинтересовался лейтенант.
- Похожи, - кивнул инспектор. - Но крестьяне не носят такие усы.
- Это ничего, - махнул рукой Константин. - Надеюсь, меня не будут пристально рассматривать. Вы, главное, молчите; если кто-то будет что-нибудь спрашивать, отвечать буду я.
- Разумеется.
- Нам пора!
Имре поцеловал жену на прощание.
- Береги себя! - сказала Корнелия.
- И ты здесь не задерживайся, - напомнил ей Фазекаш. - Я скоро вернусь. Пока!
Выйдя на еще темную улицу, инспектор увидел светло-серую лошадь, запряженную в сани.
- Мы поедем на санях? - удивился Имре.
- Да, это не быстро, но маскировка что надо, - заметил Трифонеску.
- А куда мы едем?
- В Добру, это в тридцати километрах к западу от Девы.
- И за сколько мы туда доедем?
- Не беспокойтесь, инспектор, к ночи будем на месте.
Недоверчиво покачав головой, Фазекаш стал устраиваться в санях. Лейтенант сел впереди и взял в руки поводья. Сани, глухо скрипя по снегу, медленно двинулись вперед. Улицы города были пусты, только над спрятанной за домами крепостью поднималось малиновое марево пожара; время от времени оттуда доносились одиночные крики и выстрелы. Константин и Имре без происшествий выехали из Карлсбурга. Инспектор оцепенело смотрел на удалявшуюся бесформенную груду домов города, из которой торчала колокольня собора, пока глаза Имре не стали слипаться.
Фазекаш летел на дирижабле. Через наклонные окна прогулочной галереи виднелись освещенные луной заснеженные горы с покрытыми густым лесом склонами. Вдруг раздался страшный взрыв, дирижабль накренился, и инспектор буквально вылетел через окно. Оказавшись в морозном зимнем воздухе, Имре обернулся. Объятый пламенем дирижабль, опустив нос, стремительно падал на землю. Фазекаш посмотрел вниз: он летел в ярко освещенный огнями город. Вскоре инспектор различил под собой зубчатое колесо крепости и рельефный силуэт собора - это был Карлсбург. Черепичная крыша храма неумолимо приближалась, Имре зажмурился в ожидании столкновения... но удара не последовало. Открыв глаза, Фазекаш увидел себя парившим в залитом светом, переполненном людьми соборе. Василе Карча играл на органе Регера. В первом ряду инспектор заметил Иштвана Сепа и Петру Бирдяна. Перед алтарем склонилась Сильвия Басараб, облаченная в пурпурную мантию, подбитую горностаевым мехом, в то время как архиепископ возлагал на голову девушки корону. Лицо архиепископа показалось Имре знакомым. Он присмотрелся... Трифонеску!..
Фазекаш проснулся и стал в недоумении оглядываться вокруг. Мимо медленно проплывали голые деревья, полозья саней мягко шуршали по разбитому снегу.
- Ну вы здоровы спать! - обернулся лейтенант.
- А где мы сейчас? - спросил инспектор.
- Скоро будем в Деве.
- Мне такой глупый сон приснился... - потягиваясь, проговорил Имре. - Я вот все думаю: почему в ходе поисков создателя луча смерти я сразу вычеркнул всех венгров из списка подозреваемых? Как я мог забыть про Петёфи?
- Петёфи? - не понял Константин.
- Один из основоположников венгерской поэзии Шандор Петёфи по национальности был сербом, но он вошел в историю как выдающийся венгр и герой Венгерской революции 1848 года, - объяснил Фазекаш. - А венгр Иштван Сеп решил войти в историю как руководитель румынского восстания в Трансильвании... Это моя ошибка!.. Теперь все становится на свои места. Сеп, в отличие от большинства студентов, жил не в интернате, а у себя дома, поэтому мог ночью спокойно расклеить в городе прокламации. А во время похода Сеп ночевал в одной палатке с Гольдфарбом, поэтому ему не составило труда раздобыть снотворное.
- Но оно почему-то не подействовало на самого Гольдфарба, - заметил Трифонеску.
- Возможно, его организм привык к снотворному, и той дозы, которую дал ему Сеп, не хватило для продолжительного крепкого сна, - предположил инспектор.
- Тогда почему Гольдфарб не заметил отсутствия Сепа, когда выходил ночью из палатки? Вряд ли Сеп вернулся к тому времени из Девы.
- Наверное, просто не обратил внимания. К тому же Гольдфарб носит очки, так что он мог не увидеть, что Сепа нет в палатке.
Вечерело. Сани с мерным скрежетом разрезали синеватый снег, расходившийся сзади длинными косматыми грядами. Темные силуэты лесистых гор постепенно растворялись в наползавшем сумраке.
Вскоре Константин и Имре въехали в Деву. Улицы города выглядели спокойно: из окон зданий лился уютный желтый свет, редкие прохожие спешили по своим делам.
- Такое чувство, что здесь ничего не знают о румынском восстании, - вполголоса сказал Фазекаш.
- Тише! - испуганно прошипел Трифонеску. - Соблюдайте осторожность, инспектор!
- Может, мы где-нибудь остановимся перекусить? - прошептал Имре в ухо лейтенанту. - А то я утром только два бутерброда успел съесть.
- Хорошо, - кивнул Константин.
Проехав через весь город, они остановились на окраине Девы у трактира "Рыжий Шимон". Войдя внутрь, Фазекаш оказался в довольно просторном помещении с тяжелыми столами с приставленными к ним длинными лавками. В углу чернело старое пианино. За стойкой методично расставлял бутылки на полке рыжий еврей с круглым подвижным лицом. Посередине находился бильярдный стол; двое мужчин с сигаретами в зубах с сосредоточенным видом ударяли киями по шарам.
Инспектор сел у окна за самым дальним столом, на котором возвышался ворох газет. Трифонеску пошел заказывать похожее на гуляш местное жаркое. В ожидании еды Имре решил посмотреть сегодняшние газеты. На первой полосе венгерской газеты небольшая заметка кричала крупными буквами заголовка: "Дьюлафехервар захвачен румынскими повстанцами". В статье сообщалось о трех тысячах румын, захвативших рано утром крепость и разгромивших находившиеся там правительственные учреждения; в ходе столкновений румын с венграми погибли несколько человек с обеих сторон; повстанцы арестовали и удерживают в крепости два десятка венгерских чиновников. Под заметкой внизу страницы помещалось воззвание Иштвана Тисы к венгерскому народу: "Венгры! Дорогие мои сограждане! Вы знаете, что во времена, когда я занимал пост премьер-министра Венгрии, я был убежденным сторонником австро-венгерского соглашения, но также твердо отстаивал территориальную целостность Венгрии. Взошедший на престол император Франц II совместно с Поповичи решил провести федерализацию Австро-Венгрии, превратив ее в Остунгславию, и, не спросив позволения у нашего народа, отделил от Венгрии Хорватию и Славонию, лишив наше отечество выхода к морю. Увидев такое вероломство со стороны нового императора, я возглавил в девятнадцатом году венгерское восстание. Тогда мы потерпели поражение, но все-таки смогли отстоять за собой Словакию и Трансильванию. Прошли годы. Наша страна одержала непростую победу в Великой войне. И вдруг в окружении императора опять заговорили о необходимости создания автономии для словаков и румын. Каков же результат этих опасных разговоров? Сегодня румыны подняли восстание в Дьюлафехерваре, и оно рискует быстро распространиться на всю Трансильванию. В сложившихся обстоятельствах я призываю венгров возобновить вооруженное сопротивление произволу Франца II. Австро-венгерское соглашение больше не имеет смысла и несет в себе угрозу территориальной целостности Венгрии. Я призываю весь венгерский народ сплотиться и с помощью силы оружия добыть желанную независимость от Габсбургов, обрести полную самостоятельность в решении внешне- и внутриполитических задач. Только выход из состава Остунгславии сохранит венгров как сильную и процветающую нацию!"