Инспектор помолчал.
- И что, у него все серьезно?
- Он хочет привезти ее к нам летом.
- Пусть везет, - пожал плечами Фазекаш. - Как бы только это не сказалось на его учебе...
- Он ведь уже в этом году окончит университет, - заметила Корнелия.
- А как там Бела?
- Дьёрдь пишет, что присматривает за ним.
- Ты в это веришь? Ты же знаешь Дьёрдя. Ему бы за собой присмотреть.
- Ну, я надеюсь, что про своего младшего брата он помнит...
- И зачем Бела поехал учиться в Будапешт? Дьёрдь, по крайней мере, знал, куда поступает, а Бела? Он просто поехал вслед за старшим братом, чтобы показать, что он не хуже его. Оставался бы в Карлсбурге и пошел бы в наш университет. Думаю, здесь преподают не хуже, чем в Будапеште. И дешевле бы вышло, и был бы под присмотром. А сейчас что? Дьёрдь окончит университет, и Бела останется там один со своими проблемами.
- Ну, у него же, наверное, есть товарищи.
- Товарищи тоже бывают разные...
- Дорогой, ты заглядываешь слишком далеко вперед. Пошли лучше ужинать, - предложила Корнелия.
- Пошли, - согласился Имре, отправляясь вслед за женой на кухню.
II . КАТАСТРОФА В НЕБЕ
Фазекаш проснулся ночью от громкого стука в дверь. Инспектор посмотрел на часы: половина первого.
- Кому там неймется? - недовольно пробормотала Корнелия.
- Спи, дорогая, это, наверное, ко мне, - спешно одеваясь, тихо проговорил Имре.
Он, протирая глаза, подошел к двери.
- Кто там?
- Это я, Константин.
Фазекаш открыл дверь. На пороге стоял встревоженный лейтенант.
- Что случилось? - спросил, зевая, инспектор. - Цыгане?
- Хуже, - мрачно ответил Трифонеску. - В районе Сасвароша загорелся и упал дирижабль. Есть погибшие.
- Что? - вырвалось у Имре.
- Мы на машине, - коротко пояснил Константин.
Выйдя на залитую лунным светом улицу, Фазекаш увидел темный автомобиль жандармерии с работавшим двигателем. За рулем был Чуска. Инспектор сел на заднее сиденье слева, лейтенант - справа. Машина тронулась и с глухим шумом поехала по улицам Карлсбурга.
- Есть какие-нибудь подробности? - машинально произнес Имре.
- Пассажирский цеппелин LZ 152 "Боруссия" совершал регулярный рейс Фридрихсхафен - Дар-эс-Салам с остановками в Вене, Будапеште, Бухаресте, Стамбуле и Каире. На борту находилось 110 человек, из них 35 человек экипажа. Примерно за пятнадцать минут до полуночи между Девой и Сасварошем на дирижабле начался пожар, который привел к взрыву водорода и крушению цеппелина. Точное число жертв пока неизвестно, но счет идет уже на десятки, - отрешенно доложил Трифонеску.
- Сасварош - это же соседний комитат, - задумчиво сказал Фазекаш. - Километров пятьдесят от Карлсбурга?
- Где-то так, - кивнул Чуска.
- И зачем мы могли им понадобиться? - недоумевал инспектор.
- Наверное, людей не хватает, - предположил Константин.
Некоторое время все молчали. Слышен был лишь однообразный гул мотора.
- Что там, кстати, слышно об украденном коне? - вспомнил вдруг Имре.
- Нашли, - оживленно проговорил вахмистр. - У тех цыган, как вы и сказали.
Фазекаш почувствовал неуместность своего беспокойства о лошади, когда они едут на место катастрофы с человеческими жертвами, поэтому он устремил неподвижный взгляд в окно и за всю дорогу больше не проронил ни слова.
Двигатель глухо ворчал. Фары разрезали пространство ослепительным желтым светом, выхватывая из темноты силуэты столбов и деревьев. За окном медленно проплывали покрытые черной щетиной лесов горы и спавшие в бирюзовых снегах деревни.
Через час пути дорогу им преградил патруль. Инспектор вышел из машины и предъявил удостоверение жандарму. Тот вытянулся и отдал честь.
- Проезжайте!
- А куда хоть ехать? - спросил Имре.
- Увидите.
За поворотом, там, где к шоссе вплотную подходила железная дорога, толпились люди. На обочине сгрудились пожарные автомобили, машины скорой помощи и жандармерии. Чуска остановился.
- Стойте здесь, - приказал Фазекаш, надевая шляпу. - Я скоро.
Инспектор стал пробираться сквозь толпу репортеров, фотографов и зевак, упрямо напиравшую на жандармов, оцепивших место катастрофы. Недовольный ропот то и дело прерывался одиночными криками, из раскрытых ртов вырывались клубы пара, часто щелкали затворы фотоаппаратов, вспышки фотоколб слепили глаза. Имре бросил взгляд на еще дымившийся, покореженный скелет дирижабля, распластанный на берегу реки. Пятно обугленной травы под ним странно смотрелось посреди заснеженных лугов и полей. Время от времени толпа почтительно расступалась, и санитары с носилками, на которых стонали от переломов и ожогов выжившие пассажиры, быстро проходили к машинам скорой помощи. Чтобы прояснить ситуацию, Фазекаш стал высматривать среди жандармов кого-нибудь из своих знакомых. Наконец он заметил в оцеплении инспектора Рэдукану из Девы, ругавшего за что-то провинившегося жандарма. Фазекаш пошел к нему.
- И вы здесь? - пожал руку Имре инспектор из Девы. - Тяжелая ночь, не так ли?
- За что вы его? - кивнул Фазекаш на жандарма.
- Да пускает кого попало за оцепление. Как бы эти чертовы журналисты не вытоптали там все вокруг.
- А кто будет проводить расследование причин катастрофы?
- Не знаю. Говорят, завтра приедет комиссия - немецкие инженеры из Фридрихсхафена и наши из Будапешта. Посмотрим...
- Много жертв?
- Около сорока, но из выживших многие в тяжелом состоянии.
- Мы чем-нибудь можем вам помочь?
- Думаю, мы и сами справимся.
- Тогда зачем нас сюда вызвали? - недовольно произнес Имре.
- Это обыкновенная история! Кто-то вверху решил подстраховаться и вызвал на место катастрофы жандармов со всех окрестных городов. Бюрократия... - развел руками Рэдукану.
- Значит, я возвращаюсь в Карлсбург.
- Езжайте. Если что-нибудь понадобится, я вам позвоню.
Они попрощались, и Фазекаш, поеживаясь от холода, стал торопливо пробираться сквозь толпу к своей машине.
Следующие три дня прошли в тревожных хлопотах. Выяснилось, что в потерпевшем крушение цеппелине летели в основном германские колонисты - целые семьи с детьми. Число жертв росло. Пассажиров, находившихся в тяжелом состоянии, перевозили из Девы в лучше оснащенную больницу Карлсбурга. Туда приехали известные врачи из Берлина, Вены и Будапешта. Обычное течение жизни провинциального города было нарушено: люди ходили какие-то притихшие и в своих разговорах то и дело возвращались к катастрофе дирижабля. Но это продолжалось недолго: новое событие, всколыхнувшее весь город, вытеснило в головах обывателей трагедию в небе над Трансильванией.
III . ПРОКЛАМАЦИЯ
На четвертый день после катастрофы ясным морозным утром Имре, как обычно, шел на службу. У ворот в крепость он увидел толпившийся народ. Заметив приближавшегося инспектора, люди, боязливо озираясь, стали расходиться. На воротах висел лист бумаги, на котором было напечатано несколько строк по-румынски. Фазекаш в недоумении остановился, пытаясь понять, о чем идет речь в объявлении. За этим занятием и застал его Трифонеску. У лейтенанта был обеспокоенный вид.
- Здравствуйте, инспектор! - кивнул Константин и, увидев бумагу, поспешно снял ее с ворот.
- Что это вы делаете? - не понял Имре.
- Пойдемте в участок, я вам кое-что покажу, - хмуро проговорил Трифонеску.
- О чем там хотя бы написано?
- Не здесь.
Лейтенант быстрым шагом вошел в крепость. Фазекаш, сгорая от нетерпения, двинулся вслед за ним.
Когда они оказались в своем кабинете, инспектор не выдержал:
- Вы объясните мне, наконец, в чем дело?
- Это прокламация, - ответил Константин.
- О чем там говорится? Переведите мне.
- Извольте!.. "Дорогие соотечественники! Братья и сестры! Хватит терпеть притеснения со стороны... подлых венгров и надменных австрияков! Настало время взять нашу судьбу в свои руки. Мы, румынские патриоты, выступаем за свободную и независимую Трансильванию! У нас много врагов, но сейчас мы сильны как никогда. Мы обладаем оружием, которого нет нигде в мире. Один из наших братьев изобрел... луч смерти, которым он взорвал немецкий дирижабль над Девой. С помощью... этого оружия разрушительной силы мы разгромим наших врагов. Приближается... решающий момент нашей истории. Вскоре будет дан сигнал к всеобщему румынскому восстанию. Да здравствует независимое княжество Трансильвания!" - закончил читать Трифонеску.