— Что это еще за советы? — спросила Бронте, прокручивая в голове худший из возможных сценариев: массовая очистка земель. — И сколько он запросил?
— Не стоит петушиться. — Насмешка Стивена не потерялась в телефонных проводах. — Хотите верьте, хотите нет, Бронте, но он оказывает нам услугу.
— Просто удивительно, сколько у вас друзей.
— Я-то, во всяком случае, заеду. — В голосе Стивена послышались манящие нотки. — Хочу удостовериться, что вы так же красивы, как и тогда, когда я в последний раз вас видел.
— В таком случае я немедленно иду готовиться к вашему визиту, — проворковала Бронте и повесила трубку.
Реакцию Гилли нетрудно было предугадать.
— Это же замечательно! Я скучаю по Стивену, когда его нет рядом. У нас ест что-нибудь к чаю? Я-то люблю твои шоколадные пирожные.
— Ты хочешь, чтобы я пекла пирожные для Стивена Рэндолфа? — спросила Бронте.
Она не переставала удивляться привязанности, которую Гилли питала к совершенно чужому человеку.
— Нет, моя милая, если ты сама не хочешь, но ты же помнишь старинную мудрость: путь к сердцу мужчины лежит через желудок.
Какую-то секунду Бронте молчала, не в силах найти ответа.
— Гилли, ты пробуешь свои силы в сводничестве?
Гилли поднялась со стула и запустила пальцы в свой шиньон с таким видом, словно рассчитывала обнаружить там ящерицу.
— Ты знаешь, что я в жизни не думала о таких вещах. Никого не удивит, что в прошлом я была противницей брака. Теперь я вижу, что в моей позиции было немного здравого смысла. Я хочу увидеть тебя хорошо устроенной, прежде чем уйду.
Бронте бросилась вслед за Гилли с крыльца.
— Куда уйдешь?
— К ангелам, любовь моя, — повернув голову, ответила Гилли. — Если хочешь знать мое мнение, Стивену ты по-настоящему понравилась.
И она довольно засмеялась.
— Зато я к Стивену ничего не испытываю.
Бронте вспыхнула, как рождественская хлопушка. Она хорошо сознавала, что ступила на зыбкую грань между правдой и ложью.
— Дело в том, что у тебя после этого парня, Ната, кисло во рту. Надутый...
— Гилли!
Бронте погрозила Гилли пальцем и подкрепила предупреждающий жест взглядом. Когда речь заходила о бывшем женихе Бронте, Гилли не скупилась на бранные эпитеты.
— Стивен — хороший человек. И я горжусь тем, что могу назвать его своим другом, — заявила Гилли и отвернулась, натягивая свою огромную, как у китайского кули[35], шляпу. — И вот еще что я люблю. Стивену, кстати, тоже должно понравиться. Лимонные бисквиты. Сласти меня подзаряжают.
— Ты бы только ими и питалась, если бы я тебе позволила, — мрачно заметила Бронте.
Она подумала, что ей следовало бы поблагодарить небеса за изобилие фруктовых и ореховых деревьев, иначе Гилли попросту недоедала бы. У нее есть все, но готовить она не желает, хотя и получает удовольствие, когда ей предлагают вкусное блюдо.
— Вот что значит стареть, — обронила Гилли и зашагала по направлению к новому курятнику.
День выдался обжигающе жарким и туманным от влаги. Начало сезона дождей чувствовалось в растворенных в воздухе густых ароматах, и казалось, что вулканическая почва под ногами вот-вот закипит. С дальних окраин сада доносился насыщенный запах манго, а ветви деревьев гнулись до земли под тяжестью спелых плодов. Целой армии понадобилось бы немало времени, чтобы съесть все эти богатства. Здесь были и маслянистые бананы, гуавы, локвы и даже грядки клубники, которой Гилли весьма гордилась, но Бронте считала ягоды чересчур крупными и мясистыми, хотя и не говорила об этом вслух. Глядя на это цветущее изобилие, Бронте не раз задумывалась о том, как хорошо бы было упаковать все эти плоды в ящики и отослать нуждающимся людям. И всему этому райскому саду суждено пропасть втуне! Блаженны те, кому довелось жить в тропиках. Цитрусовые рощи, цветы, облепленные пчелами, обещали сногсшибательный урожай. Бронте побывала во многих уголках планеты, но «Иволга» была для нее не только святилищем. Эту землю она любила больше всего на свете.
Стивен Рэндолф и ландшафтный архитектор приехали в три часа, как раз к чаю. Бронте наблюдала за тем, как они выбрались из автомобиля и зашагали к дому. Оба были одеты на охотничий манер; на ногах у них были высокие кубинские ботинки. Голова Стивена Рэндолфа была непокрыта, а у его товарища была белая шляпа, надвинутая на глаза. Оба они были высокими, но старший был более плотно сложен, широк в груди и, несомненно, в хорошей форме. Почему-то он показался Бронте смутно знакомым.