Через некоторое время в комнату вошла миловидная японка и пригласила меня в другую комнату, где находились трое мужчин — два европейца и один японец.
Толстяк европеец, внимательно осмотрев меня, обратился к другому европейцу, мужчине высокого роста, в плавных и мягких движениях которого угадывалась недюжинная сила.
— Рэд, расскажите ей все и кое о чем расспросите.
С этими словами толстяк ушел, оставив нас втроем.
Рэд подмигнул мне, как заговорщик, и улыбнулся так лукаво и весело, что я перестала дрожать.
Улыбка осветила его энергичное и симпатичное лицо.
— Так вот, Элли Ришар, — начал он, — твоего отца направили в Японию, чтобы он мог закончить свое очень важное военное изобретение, которое могло бы сыграть решающую роль в победе союзников. Он закончил работу, но то ли не хотел ее отдать никому, то ли кто-то пронюхал о ней, но чертежи бесследно исчезли. Нам нужно выяснить — не осталось ли у твоего отца каких-либо записей, шифров или не передавал ли он записи кому-нибудь здесь, в Японии. Тем более, что он здесь был связан с японскими прогрессивными кругами: Мы похитили тебя из-под носа французского консула с целью воспользоваться тобой как приманкой для друзей твоего отца. Их мы не знаем, но этим займется он. — Рэд кивнул на жилистого, гибкого, как кошка, японца.
— Его зовут Хояси, — продолжал Рэд, — и ты поступаешь в его полное распоряжение. Ты должна слушаться его беспрекословно. Понятно? А не то…
Он кивнул японцу, и тот ловко, по-кошачьи прыгнул ко мне и стал душить меня, пока рука Рэда не оторвала его от меня.
— Какого черта! Ты задушишь девчонку! Так вот, — продолжал он, — если ты что-нибудь знаешь о бумагах своего отца, честно обо всем расскажи. А мы еще встретимся…
— Эй, кто там! — крикнул он в дверь.
В комнату вошла японка.
— Отведите ее! — приказал Рэд.
Позднее я узнала, что нахожусь в одном из публичных домов для европейцев и богатых японцев, маскировавшимся под вывеской «Хореографическое училище». Сюда попадали девочки различным путем, в том числе и путем простой покупки их у бедных родителей, а некоторых просто похищали.
Хозяин этого заведения, богатый и уважаемый японец, раньше имел с десяток «чайных домиков». Но их пришлось закрыть, так как в стране развернулось движение протеста женщин и прогрессивных кругов населения, и правительство вынуждено было официально закрыть увеселительные дома. Но все они продолжали существовать под безобидными названиями: «училище», «школа» и даже «монастырь».
В доме, где я находилась, девочек обучали танцам, музыке, языкам. Кроме того, были специальные предметы: история эротики, эротическая литература, эротические танцы. В «училище» было одиннадцать девочек, не считая меня, которые составляли две группы по шесть человек. Два дня шли занятия, а два дня девочки занимались гостями по прямому назначению. Гости обыкновенно съезжались вечером. В течение ночи часть из них уходила, а часть оставалась до утра. Плата у нас была высокая, и гости были только состоятельные. Первое время меня никто не тревожил, и я целыми днями валялась на диване в своей комнате, листая журналы.
Однажды Хояси пригласил меня в другую часть дома и ввел в одну из обставленных мягкой мебелью комнат. На диване и на низеньких пуфиках сидели девочки по десять-пятнадцать лет, а посредине восседала английская леди в очках. Шел урок английского языка. С этого момента я, как и все, начала проходить курс обучения. Кроме английского, мне следовало посещать класс танцев, а также уроки эротики и женского поведения в обществе. За непослушание, леность и невнимательность меня наказывали, причем довольно строго.