— У вас дурное настроение? — поинтересовался я.
Он криво усмехнулся. Облокотись на столик, подпер кулаком подбородок. Так сидят скучающие на длинных служебных совещаниях ответственные товарищи. Ничего подобного раньше в его поведении я не замечал. Выяснилось, что настроение у него, наоборот, отличное. Более того — преотличное! Во вчерашней газете (он вынул из кейса уже порядком помятую газету) список лауреатов Государственной премии. Среди них и его скромная фамилия. Посему пришлось вчера немного погудеть с друзьями. И, естественно, голова, сами понимаете!
— Но надеюсь, вы пригласили меня не для того, чтобы поговорить о моем настроении? — снисходительная улыбка тронула уголки его губ.
— Вы правы, — улыбнулся и я. — Надо уточнить некоторые детали. В вашей квартире произошло нечто странное.
— Не странное, а трагическое, — бросил сухо Гавера.
— Именно странное, — произнес я несколько загадочным тоном.
— Что вы имеете в виду?
— А то, что ваша супруга, как выяснилось, попросила по телефону медсестру Олю не приходить к ней на укол. Явилась другая девушка. Назвалась медсестрой. Ну… и после укола случилось непоправимое. — Я сделал паузу. — Вы знаете что-нибудь об этом?
Гавера медленно повернулся ко мне. Его лицо сделалось каменным. Он сглотнул слюну.
— Такого не могло быть!
— Было. Леонид Карпович. Как я установил, ровно за четыре часа до вашего возвращения домой.
— Но у нас нет телефона. Жена на улицу не выходила.
— Да, возможно… И, как мы установили, от соседки она тоже не звонила.
— Откуда же был звонок? — искренне удивился Гавера.
— Вот и я спрашиваю вас: откуда? И кто звонил? Что это была за женщина? Откуда она узнала имя медсестры и телефон регистратуры? Это могла знать только ваша жена. Подумайте, взвесьте все эти факты.
Гавера молчал. Видно, старался выяснить для себя что-то крайне важное. Через некоторое время сказал неуверенно, что у него бывает иногда в гостях племянник, студент университета. Ночует то в общежитии, то у них. С едой теперь туговато, они его и подкармливали. Но в последнее время он рассорился с Лидией Антоновной. Так что его присутствие исключается.
— Как его зовут?
— Миша… Михаил Гавера.
— А факультет?
— Химический… Постойте, неужели вы в самом деле допускаете мысль, что Миша мог…
— Тут не мысль, Михаил Карпович, а суровая реальность. Во время вашего отсутствия в вашей квартире был посторонний. Женщина. Выдала себя за медсестру, якобы пришедшую делать уколы. Ну, а дальше вы знаете…
— Странно, — смутился Гавера. — Боюсь, тут не обошлось без моих соседей. Гнусный народец!
— Не знаю. Во всяком случае, факт требует тщательной проверки. — Я сделал внушительную паузу. — Кстати, вы сами где были в тот вечер? Надеюсь, вы сумеете доказать свое алиби?
Теперь уже Гавера не кипятился. Заносчивость с него как рукой сняло. В голосе зазвучали нотки грусти. Да, он частенько не бывал дома. Отношения с покойницей у него складывались не лучшим образом. Ее постоянная ревность, придирки, нетерпимость доводили его до отчаяния. И, разумеется, вызывали желание найти где-то разрядку, уединение. Скажем прямо: утешиться на стороне…
— Чему способствовали ваши близкие отношения с одной из ваших сотрудниц по геологоуправлению? Не так ли?
Гавера сердито хмыкнул.
— Эта «одна из», как вы выражаетесь, вскоре станет моей женой. Очень скромная, отзывчивая женщина.
— Фамилия, имя?
— Я не хотел бы впутывать ее… — еще больше раздражаясь, произнес Гавера. — Но если вы настаиваете… В первом браке ее фамилия Шубович. Виктория Сергеевна Шубович.
— Через три месяца после смерти супруги вы решаетесь на новый брак? — не удержался я от колкого вопроса.
— Что ж… бывает.
— Конечно, бывает… Итак, перейдем, как говорится, к процедурным делам. Порядок требует установления вашего полного алиби на час смерти Лидии Антоновны.
— Ну, это легче легкого, — даже обрадовался Гавера. — Я с женой… то есть, простите, с моей будущей женой, с Викторией Сергеевной были в гостях у начальника морской геологии Пимоненко. Пробыли там от семи до одиннадцати.
— Телефон Пимоненко? Адрес?
— Пожалуйста. — Гавера предупредительно достал записную книжку, нашел номер. — К слову, он сейчас у себя.
— Кто еще был с вами?
— Да там собралась тьма народа. Хотя бы Володя Мкртчан, Владимир Ованесович значит… Сидел со мной рядом. Еще Георгий Петрович…
— Достаточно, — остановил я его, почувствовав нарастающую нервозность в голосе Гаверы. — Чистая формальность. Но, как говорится — служба!