— Не знаете, Леонид Карпович пришел с работы? — спросил Я:
— Какое — пришел' — вскипела соседка. — Он уже три месяца тут не живет. У молодушки своей ночует.
— Значит, Миша поселился у него?
— Да как вам сказать… — Соседка горемычно, чуть не со слезами, махнула рукой. — Пропал, парень! Пьет запойно. И все один, один. Совсем свой институт забросил. — Она прислушалась. — Во, слышь, и сейчас орет.
— На кого?
— Да не он орет. Это, значица, уже как порядком дернул, включает телек, сам мордой в подушку — и храпит до утра.
— А давайте-ка зайдем к нему, — предложил я.
— Пошли, — согласилась соседка.
У нее был ключ от квартиры покойной. Она открыла дверь, смело прошла в прихожую. Телевизор гремел во всю мощь. В комнате горела люстра, яркий свет заливал неубранную комнату, заваленный книгами обеденный стол и диван. На диване ничком лежал Михаил в одной майке и брюках. Неистовый храп врывался крещендо в гомон телевизионной программы.
— Чего он так мается? — спросил я у Клавдии Афанасьевны. — Тетка же ему была не люба. Свободен теперь…
— Да девчонка от него ушла.
— К другому, что ли?
Вдруг я увидел на столе прижатую опорожненной до половины бутылкой телеграмму. Я невольно потянулся к серому листку. Грех читать чужие послания, но тут сработало профессиональное чутье: а что за весть? Я пробежал глазами наклеенные полоски букв: «Мишенька, прости, ты не можешь решить квартирную проблему, ухожу к Аркадию. Рая».
Я отдал телеграмму соседке. Она сразу же выпалила:
— Так это же от его Райки!
— С которой он встречался?
— Сами видите, гражданин следователь. — Соседка вернула мне телеграмму. — Пускай их черт рассудит! — Она двинулась к двери.
— Клавдия Афанасьевна, один вопросик, — остановил я ее. — Где эта Рая живет?
— В его же общаге. В университетской.
Я тоже направился к двери. Врываться в чужой дом без санкции прокурора — за такие вещи по голове не погладят. Главное я успел ухватить. Телеграмма, решение некой Райки бросить своего неустроенного жениха наталкивали на невеселые мысли. Я уже прошел через комнату, как меня вдруг остановил голос с дивана. Обернувшись, я увидел Михаила-студента сидящим, взъерошенным, с подозрительно прищуренными глазами.
— А вы кто будете, уважаемый? — просипел Миша голосом не похмелившегося алкаша.
— Хотел поговорить с вашим дядей, — смущенно ответил я, остановившись у двери.
— И чего вам, собственно, надо?
— Думал, застану его дома.
— А дверь как отперли?
Тут-то я попался. Выдать соседку, что ли?
— Соседка к вам заходила, телевизор выключить. Вот и я за ней…
Он поверил. Опустил ноги на пол. Носки у него были рваные, не первой свежести. Я отвел глаза. Миша заметил это и смущенно сунул ноги в растоптанные шлепанцы.
— Так что, уважаемый, — довольно грубо произнес он, — с какими вестями пришли к нам?
— Хочу понаблюдать, как живет наше славное студенчество перед весенней экзаменационной сессией, — сказал я с легким укором.
— Наплевать!
— А если отчислят? Как на это посмотрит дядюшка?
— Да не стращайте вы меня дядей! — тряхнул головой Миша. — Уже пуганый.
Я присел к столу.
— Давай начистоту, Миша, — заговорил я тоном, располагающим к предельной откровенности. — Сядь. — Миша послушно переместился с дивана на стул. Его познабливало, и он спрятал руки между коленями. — Я — следователь. Хочу установить истину: почему скоропостижно скончалась твоя тетка Лидия Антоновна?.. Постой, не перебивай!.. Это нужно для восстановления чести и, как говорится, достоинства твоего дяди. Считай наш разговор неофициальным. Я зашел сюда случайно и допрос тебе учинять не имею права. Но если ты можешь чем-нибудь помочь следствию…
— Могу, разумеется, — вскинул голову Миша. — Это я ее прикончил!
— Не дури, Миша!
— Ну… не в прямом смысле слова. Вы имеете представление о биоэнергетических полях, о психоиндукции? Так вот, я ее так ненавидел, что каждый день желал ей смерти. А у меня сильная воля, поверьте. У меня биополе не слабее, чем у Кашпировского.
— Вы ссорились, я знаю. Но чтобы желать человеку смерти…
— Какой она человек? Деспот, лгунья, паразит на шее бедного дяди. Он ей горшки тут подавал, а она его ругала последними словами… И сейчас вот… — он схватил со стола телеграмму от Раи. Из-за нее все. Я же просил только на полгодика пустить нас пожить здесь. На черта мне ваша столица нужна! Мы отсюда уедем!
— Хорошо, допустим, твоя ненависть к Лидии Антоновне была оправданной, — заговорил я размеренным тоном. — Но мы, юристы, биоэнергетику в расчет не берем. Я должен знать, кто приходил сюда в день смерти Лидии Антоновны? Ты был здесь?