— Где же сейчас ваш подозреваемый?
— Найдем.
— А я не уверен, — возразил прокурор, сдвинув густые черные брови. — После попытки убийства преступник, как правило, не спешит возвращаться домой.
— Куда он денется?
— Если у вас были подозрения раньше, почему же вы…
— Потому, что еще не все знал. Версия стала вырисовываться только ночью. Вкратце она такова. Студент Михаил Гавера собирается жениться на студентке Раисе Бидненко. У будущих молодоженов типичная история — нет жилья. Поселиться в квартире дяди им не разрешает Лидия Антоновна. У студента возникает мысль устранить ее. Он устраивает ссоры, подрывает и без того ее слабое здоровье. Потом, чтобы ускорить развязку, подсылает к ней свою знакомую, которая… — тут я замялся.
— Которая — что? — в голосе прокурора сквозила ирония.
— Вот тут пусть он сознается сам.
— А нападение с ножом?
— Я же сказал: чтобы убрать меня с дороги и довершить свое дело. О его вине говорит и полученная вчера телеграмма от Раисы. Невеста фактически поставила его перед фактом: или квартира, или конец их отношениям!
— Вы допросили девушку?
— Отказывается ‘от телеграммы. Я даже поверил ей сначала. Невинное создание. Но после покушения на меня я хочу еще раз проверить ее алиби.
— Что ж, ордер на арест я подпишу, — не совсем уверенно произнес прокурор. — Хотя ваша версия меня не очень убедила.
Я быстро спустился к себе на первый этаж. Как отыскать парня? Он не профессиональный преступник, связи с бандитскими группами не имеет.
— Андрей Аверьянович, разрешите…
Мне показалось, что я ослышался. За моей спиной прозвучал голос Михаила. Я обернулся. Он быстро встал со стула под стеной, лицо его напоминало белую маску.
Внезапная усталость охватила меня. Я открыл дверь в свой кабинет:
— Заходи.
Студент стоял, опустив глаза: ярчайшая картина раскаявшегося грешника. Нейлоновая курточка, помятые джинсы, волосы всклокочены.
— Я мог вас убить…
— Рад слышать.
— Но я не хотел этого.
— Весьма логично.
— Я решил, что Раиса вместе с Аркашкой послали телеграмму. Прибежал объясниться. Когда услышал за дверью мужской голос, совсем голову потерял. Я знал, что Аркадий сильный, он же в физкультурном учится. А я драться не умею…
— Поэтому взялся за нож?
— Да.
— Невинный убийца. — Я подошел к нему, взял его за отвороты курточки. — Сейчас ты получишь бумагу, ручку и напишешь явку с повинной: как готовил уничтожение тети Лиды, кого прислал к ней вечером вместо сестры из поликлиники и каким способом эта сестра ее умертвила.
— Но я…
— Чем больше искренности будет в твоем признании, тем снисходительнее будет к тебе суд. Да, не забудь указать имя, фамилию, адрес медсестры.
— Но честное слово, я ничего не понимаю!
— Не понимаешь, так и напиши — дело твое. Все равно мы истину установим. Иди в соседнюю комнату, там свободный стол.
Закрылась дверь. Я опустился на стул. Что-то давило мне грудь. В ушах звучали слова прокурора: «Ваша версия не очень убедительна…» И сам я подумал: меня она тоже не убеждает. Убийца, покушавшийся на второе убийство, сам явился к следователю. Странное дело! А что, если действительно никакой телеграммы Раиса не посылала, никакого плана умерщвления Лидии Антоновны у них не было? Тогда, выходит… Тогда моя версия ничего не стоит, и нужно начинать все сначала.
Но что за укол сделала фальшивая медсестра Лидии Антоновне? В который раз достаю медицинскую карточку покойной. Вот записи о последнем осмотре. Делал их, видимо, человек дотошный. Отвратительный, правда, почерк, но я настойчиво расшифровываю его каракули: трупные пятна едва заметны, никаких следов насилия. Полное отсутствие токсического воздействия… И вдруг в последней строке читаю: «Затвердевшее белое пятно выше изгиба правой руки…». Какое еще затвердевшее пятно? Пятна характеризуются цветом, а не твердостью.
Снимаю трубку и набираю номер поликлиники, где работает медсестра Оля. Повезло. Дежурная зовет ее к телефону. Стараюсь говорить как можно мягче, даже виновато:
— Олечка, солнышко, на полчасика ко мне… Если у вас вызовы — забегите после работы. — Стараюсь придать своему голосу игривый тон. — За мной духи, Олюша!
— Дождешься от вас, — ворчит Оля. — Ну, ничего. У меня как раз вызов на бульвар Леси Украинки. Сейчас заскочу.
Ее пропускают без задержки — вроде бы уже своя. Одета в летнее платье, глаза встревожены, слегка прищурены. Ей так не хочется быть свидетелем в таком деле! Склонилась над записью судмедэксперта. Губы слегка шевелятся. Прочитала раз, другой. И тут же решительно покачала головой: ничего подобного на руке Лидии Антоновны не было!