— Сегодня не получится. Чтобы выпустить его, мне тоже надо идти к прокурору. Но если у тебя имеются факты, реабилитирующие Мишу, живо ко мне. Да, домой.
Она примчалась не одна. За ней следовал верзила, на голову выше меня. Представился Аркадием Пушкарем. Он — тот, из-за которого заварилась вся каша. Да, Миша ревновал Раю к нему, у них даже было нелегкое объяснение, чуть не дошло до ссоры, но ведь Мишка потом поверил, что Рая любит его и только его. И вообще, никакой телеграммы Рая не посылала. Чушь собачья!
— Но меня чуть не убили, приняв за вас, — сказал я.
— Так это же все из-за той проклятой телеграммы, — вскрикнула Рая.
Мы сидели в моем кабинете. Гости в креслах, я за письменным столом. Голос у девушки срывался:
— Как вы могли посадить в тюрьму невинного, Андрей Аверьянович! Я вам тогда так поверила… Ну, он дурак, идиот, безумно меня любит, боится потерять… Получил дикую телеграмму от какого-то подлеца. У него помутилось в голове.
— Спокойно, Раечка, — поднял я руку. — Что подлец, согласен. Но телеграмма вовсе не дикая. — Я сделал паузу. — Тут расчет, и я начинаю понимать: расчет на то, чтобы я поверил, что именно Миша… Во всяком случае, после телеграммы — так полагал отправитель — Миша наделает неимоверных глупостей, (что, собственно, и случилось!) следствию станет известно о вашем полном разрыве, причина — квартирные склоки с Лидией Антоновной, она виновата во всем, ее следует устранить, Миша готов на убийство, хватайте Мишу!.. Да, кажется, все шло именно по этому пути. Минуточку. — Я вышел к жене и попросил ее приготовить кофе. Вернулся с двумя чашечками. — Пейте, ребята. Я это зелье не употребляю. Итак, подытожим разговор. Телеграмма была отправлена неизвестным лицом, которое готовило — скажем со всей прямотой! — жестокое умерщвление Лидии Антоновны. До последней минуты я склонялся к версии: убийца Леонид Гавера! Сейчас я заколебался. Если вы с такой уверенностью заявляете, что не посылали телеграмму, значит, Мишу просто-напросто подставляют. Тем более, что у меня появились новые данные из области судебной экспертизы… Да, пожалуй, с задержанием Михаила мы поторопились. — Я поднял глаза на Раю. — Но тогда, выходит, последней в доме покойной были вы, Рая. Ведь вы застали ее живой.
— Но я ушла, когда она была еще жива! — возмутилась девушка. Голос ее задрожал. Она быстро поставила недопитую чашечку на журнальный столик. — Андрей Аверьянович, как же я могла быть последней, когда после меня еще явилась медсестра!
— Откуда вы знаете, что после вас? — я сделал ударение на слове «после».
— Потому что я ее встретила.
— И до сих пор молчали!
— А кто меня об этом спрашивал? Вы?.. Я вас второй раз в жизни вижу. Мы с ней столкнулись на площадке. Я только вышла, а она стоит. С сумочкой, улыбается… «Мне к Лидии Антоновне, — говорит. — Укол ей сделать». «Делайте», — говорю. Лидия Антоновна ее впустила, я еще оглянулась — и бегом вниз.
— Как она выглядела?
— Улыбалась.
— Можете описать ее?
— Черноволосая, глаза большие. И очень симпатичная.
— Хорошо, — сказал я, поднимаясь, — зайдите, Рая, завтра ко мне, я вам выпишу направление в лабораторию, чтобы вы составили фоторобот, А Михаила мы, возможно, завтра отпустим. Я лично к нему претензий не имею. Хотя, вы сами понимаете., — я развел руками, — его нож мог стоить мне жизни.
Вскоре по моему звонку явился Гавера-старший (мысленно я начал так называть его), Руку подал мне с подчеркнутой учтивостью-, попросил разрешения сесть. Был одет в легкий, кремового цвета костюм, на ногах — желтые мокасины. Открыл кейс и достал оттуда газету.
— Прошу, полюбуйтесь,
Передо мной лежала ярко иллюстрированная «Нью-Йорк таймс» о большими снимками, четко отпечатанная, лоснящаяся.
Я увидел на первой же странице фотографию Гаверы — скромная улыбка, уверенный взгляд, вокруг него солидные люди. Английский язык мне не чужд и я быстро прочел: «Выдающийся украинский геолог приглашен на симпозиум в Соединенные Штаты».
— Когда отбываете? — спросил я сдержанно. Торжествующее выражение на его лице неприятно задело меня.
— Через месяц.
— Боюсь, придется задержаться.
— Но…
— Всплыли новые факты, Леонид Карпович, — сказал я тоном, не терпящим возражения. — Вашу покойную жену перед самой смертью посетила фальшивая медсестра.
— Вы все еще копаетесь в этом нелепом деле? — Гавера, видно, хотел сказать что-то порезче, но сдержался. — Мое алиби полностью доказано.
— Допустим.
— Тогда вы не можете меня задерживать!