— Не могу поверить… — пробормотал едва слышно, ковыряясь вилкой в затвердевшем бифштексе.
— Говори прямо: хочешь жить или пойдешь в кутузку? — прервал его тяжелые раздумья Барт. — Конец славе, карьере, полный жизненный крах!
Гавера поднял на него глаза.
— Допустим… доллары будут, — выдавил сухим, почти чужим голосом. — Что же дальше?
— Вот это другой разговор. — Барт встал и знаком подозвал официанта. — Прошу расчет. Идем. Нас ждут.
— Уже? Сейчас?
— Прекрати ломаться, старик! — раздраженно прошипел Барт, взял Гаверу под руку и, словно тяжело больного, повел к выходу. — Ждут люди, которым ты должен поклониться в ножки.
Такси подвезло их к скромному особняку возле Печерской лавры. Домик был неказистый, окруженный низеньким штакетником. В окнах горел неяркий свет.
На звонок вышел тучный мужчина в свитере. Узнав Барта, приветливо кивнул ему.
— А Геннадий Маркович уже волнуется, — сказал он с легким укором.
Геннадий Маркович, еще более тучный и более пожилой в идеально белой рубашке, бородка клинышком, на мясистом лице дежурная улыбка — нечто среднее между итальянским карабинером-гарибальдийцем прошлого столетия и русским разночинцем-бомбистом. Комната была просторная, тесно заставленная мебелью в стиле русского ампира.
Не поднимаясь, он протянул Гавере руку и указал на стул.
— Итак, ваши условия меня устраивают, — сразу же перешел он к делу. — Хотя… есть еще процент риска. Два куска.
Гавера непонимающе пожал плечами. Он хотел бы сначала поговорить по существу… Дело в том, что он не чувствует себя виноватым, его жена тоже… Но возникла ситуация…
— Да, да, ситуация весьма пикантная! — тихо прервал его Геннадий Маркович и выпятил толстую губу. — Мы обо всем хорошо осведомлены. Следим за вашей, так сказать, жизненной стезей. — Видно, хозяину нравилось изображать из себя эдакого тонкого лингвиста. — Но видите ли, глубокочтимый Леонид Карпович, нас не интересуют проблемы вашей личной жизни… Главное — квинтэссенция… Вы понимаете, о чем я…
— Да, естественно, — сказал Гавера. — Вы можете помочь мне доказать мою невиновность. И еще помочь мне и моей жене…
Тут вмешался Барт. В этом доме он, по-видимому, был не впервые:
— Что ты несешь, старик? Говори прямо: ты просишь прекратить, а точнее — отложить следствие по делу об убийстве твоей первой жены!
— Но я не уверен, что ее убили… — пролепетал Гавера,
— Убили, убили! — громко произнес Барт,
— Мы тоже имеем сведения, что именно убили»— вмешался хозяин. — Квинтэссенция, так сказать! — Он для чего-то поднял указательный палец. — Моя контора не занимается мокрыми делами. Не занимается «о принсип»! Но, учитывая вашу огромную популярность, ваше имя, связи, я решил пойти вам навстречу. Месяц вам гарантирован. В случае, если вы не успеете выехать отсюда за месяц, такса несколько увеличится. До пятнадцати тысяч долларов! — Хозяин снова выпятил толстую нижнюю губу. — Но я просил бы вас не затягивать. — Он с видом заговорщика потянулся к Гавере всем своим мясистым телом. — Оформляйте заграничный паспорт, берите жену и «алон кураж»! — Французскими словечками хозяин, видимо, очень любил манипулировать.
Гавера сидел подавленный. Эти мафиози вели себя так, будто он законченный преступник. Всё знают! За него все решили! Надо только признать себя… Да, собственно, что признавать? Невиновен — и всё! И Виктория невиновна! И всё это — мерзкая фантасмагория, бред, нелепость!
— Хорошо, я принимаю ваши условия, — сказал он осипшим от волнения голосом.
Хозяин встал и подал на прощанье руку. Подведя Гаверу к двери, задержал на миг.
— Только моя контора любит точность. Доллары должны быть завтра же у меня. С процентами за риск.
— Доллары вы получите, — сказал Гавера и направился к выходу.
На улице они с Бартом долго ловили такси. Гавера стоял удрученный. Где-то далеко на Днепре вскрикнул пароход, и звук этот показался ему воплем загнанного зверя.
— Послушай, Юлик, — взял он за локоть своего друга, — что это за контора? Что за темный тип?
Барт по-дружески обнял его за плечи.
— Слушай, старик… а не лучше ли тебе подумать о другом? Как организовать гонорар в долларах?
— Доллары будут, — уверенно сказал Гавера. — Но знай хоть ты: я ни в чем невиновен!
Виктория ждала его с милой улыбкой. Не стала ни упрекать, ни допрашивать, будто все хорошо уже знала и даже была согласна на все. Помогла Гавере снять пиджак, расстегнула ворот рубахи. Лицо у нее было спокойное и безмятежное,