— Что же, время, — сказал я. — Почему вы считаете, что лучше в вашей машине?
— Дипломат… Но… — прокурор предостерегающе поднял палец, — наши хлопцы пусть не отстают. Ясно?
— Абсолютно, — говорю.
Захватив с собой оружие, я выбегаю во двор.
— Ребята, — приказываю своему наряду, — сейчас поедете за мной. Буду в машине Георгия Шалвовича. Двигаемся в сторону площади Шевченко. Скорость предельная. Когда я остановлюсь, — не приближаться. А там смотрите по обстановке. Вперед!
День обещал быть сверхжарким. Асфальт уже плавился. В радиотелефоне все время трещал эфир, но мне казалось, что это задыхается от волнения мой шеф. Что я ему скажу? И скажу ли вообще… Может, пакостный какой-нибудь мафиози уже приготовил для моей головушки свою заокеанскую пулю? Успеют ли хлопцы подскочить на «бобике»? У него-то двигатель не ахти какой. Больше шума, чем скорости.
Нажимаю на акселератор, город убегает от меня, дома уносятся, сонно ползут троллейбусы. Им-то что? Был бы соблюден график. А вот каким будет мой график?
За широкой клумбой на площади Шевченко, перескочив через трамвайные пути, начинаю сбавлять скорость. Мельком замечаю, как мне со своей будки-стекляшки приветливо машет рукой орудовец. Видно, уведомлен. Знает, что еду на задание.
От его взмаха немного потеплело на душе. «Добрые мои люди, — успел я подумать. — Какая силища! И не можем совладать с преступным миром… Ползет на нас всякая гнусь, а мы все боимся: как бы не нарушить, как бы соблюсти права человека… На тебя с пулей, а ты его должен еще предупреждать: уважаемый, не стреляйте в меня. Ибо если стрельнете, мои детишки останутся сиротками, моя женушка помрет с голоду на вдовьих харчах…».
Часы показывают ровно одиннадцать. Управился! Мастер спорта так бы не сумел. К тому же на чужой машине. Я засекаю на спидометре километраж. Есть первым… сейчас будет второй…
«Ба, родненькие мои. — вон же стоит вольвушка».
Задрала зад, словно дразнит меня. Да она ли это?.. Открылась дверца. Вышел мужчина в белой рубашке. Руку слегка приподнял. Без оружия, без ничего. Широкая улыбка на молодом лице.
Притормозив, я вылезаю из «Волги» и медленно, не совеем уверенно начинаю идти к незнакомцу.
Именно — начинаю. Ибо первый мой шаг дается мне с трудом, я словно рву связывающие меня путы. Надо и мне улыбаться. Вроде бы плевать на него, знать я ничего не знаю. Познакомимся, поговорим, если вам так приспичило.
«Дипломат» (так я окрестил его с первой минуты) стоит, не двигаясь. Он, видно, еще не уверен, с кем имеет, так сказать, честь…
— Вы звонили? — спрашиваю его.
— О'кей! — отвечает он, и по его произношению я сразу определяю, что передо мной американец,
Мы здороваемся за руку. У него юношеское, открытое лицо, рыжеватые волосы, обычная, довольно скромная тенниска. Поражает ее белизна. Материал, видно, фирмовый, как сказал бы мой внук.
Он говорит на хорошем украинском языке, правда, с легким галицийским акцентом. Взяв меня по-свойски под руку, отводит к придорожному рву и некоторое время молчит.
— Хорошая погода, правда? — говорит он, глядя на безоблачное небо.
— Превосходная, — соглашаюсь я.
— Мне бы хотелось, чтобы вы не смотрели на меня такими… недоверчивыми глазами. Я человек не военный, не разведчик, у меня, как видите, нет оружия.
«Зато у меня есть, — проносится в моей голове. — Очевидно, он это почувствовал».
— Пусть вас это не пугает, но я хотел бы показать… — Он вытягивает из глубокого брючного кармана маленький черный магнитофон. — Здесь записана одна вещь. Вам будет интересно услышать ее… если, конечно, вы захотите.
— Я для того и приехал, чтобы послушать вас, — говорю ему, постепенно расслабляясь.
— Но прежде несколько слов, уважаемый коллега, — дипломат нажимает на кнопку, что-то прослушивает. — Видите ли, вас, очевидно, удивит, что мы иногда занимаемся такими делами. Буду искренен: запись сделал не я, а определенные лица, не имеющие к нам прямого отношения. Но они отдали мне запись и сказали: мы знаем тебя, ты всегда был честным и мужественным. Сумей сделать так, чтобы они, то есть вы, узнали, как их хотят обмануть прохвосты! — Дипломат нахмурил светлые брови. — Скажу вам прямо: я прослушал запись, и мне стало ясно, что речь идет об обычной, а может, и необычной экономической диверсии. Точнее, об экономическом шпионаже!.. Ну, хорошо, не буду комментировать. Лучше я включу. Слушайте.