Тогда мужчина, как бы рассердившись, нетерпеливо опускает ниже брюки, и оба ложатся боком поперек дивана. Мужчина касается ногами пола, Эльза обхватывает ногами его талию. На этот раз член брюнета входит в тело девочки легко, стремительно, как кинжал вонзается в трепещущую плоть, входит, видимо, очень глубоко, так как по всему телу Эльзы пробегает болезненная дрожь…
А тем временем в холле уже все смешалось. Мужчины без разбора хватают девочек, и начинается оргия, которой мог бы позавидовать сам Нерон. Некоторые пары ложатся на диван, другие падают на пол, третьи устраиваются на стульях. Менее стыдливые стремятся получить наслаждение даже на столе, изобретая самые причудливые позы. Из радиоприемника, стоящего в углу, льется бурная, ритмичная музыка, свет становится ярче, все как бы ослеплены, все в диком экстазе. Слышны сладострастные вскрики, стоны, мольбы о ласках, мужские слова, требующие большего или желающие иной позы. Порой в эту какофонию звуков врывается всхлипывание какой-нибудь из девушек, в котором чувствуется ужас, боль и отчаяние, но оно быстро заглушается новыми сладострастными стонами, и оргия набирает размах.
Глядя из своего укромного уголка на эту сцену, я почувствовала, что меня захватывает это зрелище, и мое тело вдруг наполняется жаждой близости. Почему я не там? Чем я хуже их? И разве у меня не получилось бы то же самое?
Моя рука непроизвольно скользнула под халатик, и я, нащупав напряженный клитор, стала в первый раз со сладострастием и самозабвением онанировать саму себя. Почему-то мне не пришло в голову, что я могла бы смело выйти из укрытия и отдаться любому из мужчин. Я знала, что у меня красивое лицо, гибкое тело, яркие губы, зовущие к любви. Я знала, что могу нравиться многим. Но мысль влиться в царящую в холле атмосферу даже на мгновение не возникала у меня. Я как бы все еще оставалась несмышлёной и наивной девочкой, несозревшей для настоящей страсти и настоящей любви.
В этот момент мое внимание привлекла необычная картина. Маленькая японка, почти еще девочка, раздвинув пальцами свои пухлые, безволосые губки, пыталась ввести в свое крохотное отверстие огромный член одного из мужчин, Член был настолько большой (и к тому же мужчина вел себя так грубо, неумело!), что никак не мог втиснуться в узенькую щель. Японке, очевидно, было очень больно, она вся судорожно извивалась, лицо ее исказила гримаса боли, но профессиональная гордость, если можно так выразиться, не позволяла ей прекратить эту пытку. Она заставила своего партнера лечь на спину, сама устроилась над ним на корточках и стала повторять попытки. Меня поразило выражение ее лица, напряженное, близкое к отчаянию, поразили полные слез глаза, словно это ее вина была в том, что такой верзила никак не мог совладать с ней. Мужчина лежал под ней совершенно пассивный, ничем ей не помогая, больше того — будто даже подсмеиваясь над ее тщетными усилиями. Тогда девочка, словно собравшись с духом, навалилась на своего партнера всем телом, застонала, уцепилась в его плечи обеими руками и… Тут все и произошло! Губки ее влагалища, покрасневшие и набухшие, растянулись в две тоненькие полоски, а головка твердого, несгибаемого члена начала медленно вползать в щелку, И вдруг, как будто прорвав какой-то рубеж, значительная часть мужской плоти стремительно продвинулась внутрь. Японка громко вскрикнула и на какое-то мгновение замерла, не то в страхе, не то охваченная чувством наслаждения. В следующий миг ее лицо побледнело, а в широко открытых глазах отразился испуг и радостное удивление. Мужчина лежал, нежно поглаживая девочку по спине, и на его бледном, усталом лице застыла улыбка торжества., будто не девочка, а он совершил нечто сверхъестественнее нечто героическое. Затем он ободряюще погладил ее по щекам, по груди, по шее, широко улыбнулся и сказал ей что-то ласковое, видимо, поблагодарил, И тогда девочка, почувствовав себя вознагражденной за нелегкий труд, начала тихонько двигать попкой взад и вперед. вверх и вниз. И от этих движений мужская плоть стала все глубже и глубже входить в тело маленькой японочки…
Я замерла. Зрелище было захватывающим!
Чуть дальше, на соседнем диване, немка Эльза сводила с ума двух здоровенных мужиков. Став на четвереньки, она подняла высоко свой — зад и уперлась руками в валик дивана. Один из мужчин, стоя на коленях, с ожесточением засовывал ей член в задний проход, в то время как она с упоением сосала плоть другого мужчины и делала это с такой самоотдачей, что тот, лежа навзничь, извивался от сладострастия. И, как мне показалось, самым поразительным в этом совокуплении троих было то, что главной среди них была именно Эльза, что именно она властвовала нал ними, заставляла их подчиняться себе, руководила их движениями и даже их чувствами.