— Как ты напугал меня, милый! — она порывисто прильнула ко мне.
— Что с ней? — кивнул я на француженку.
— Она спит, — ответила Кито.
Я медленно подошел к кровати больной. Слабый свет ночника падал на прекрасное бледное лицо. Золотистые волосы разметались по подушке, сухие, запекшиеся губы полуоткрыты, изо рта вырывается неспокойное, короткое дыхание. Какая красавица! Несмотря на то, что болезнь, очевидно, сильно сказалась на ней, все равно такой красивой девушки я еще не видел! Волна нежности, жалости и восторга прошла по моему телу. Я подошел ближе. Лихорадочный румянец покрывал бледные щечки девушки. Боже! Ведь она еще совсем ребенок! И в руках этих желтых палачей!
От злости я заскрипел зубами. Кито с тревогой посмотрела на меня. Я успокаивающе пожал ей руку.
— Что же это такое? — шепотом спросил я. — И этого ребенка хотели убить! Варвары! Ее надо вырвать отсюда!
Девушка застонала. С ее запекшихся губ слетели какие-то неразборчивые слова.
— Она временами еще бредит, — шепнула Кито.
Вдруг девушка быстро сбивчиво заговорила. Я наклонился над ней и с трудом разобрал несколько французских слов.
— Что она говорит?
Я напряженно старался понять ее бормотание, но уловил только несколько слов:
— «Мирные люди… люди… мирные люди…»
Она еще пробормотала что-то непонятное, а затем, после небольшой паузы, явственно произнесла:
— «Хиросима, 33. Рыба ушла. Ставьте сети ИКГ в тихой лагуне. Спросите мирных людей…»
Девушка замолкла. Она глубоко, с облегчением вздохнула, как будто сбросив с себя давившую ее тяжесть. Ее лицо покрылось мелким бисером пота, но теперь она уже дышала ровно, полной грудью.
— Что она сказала? — тихо спросила Кито, вытирая лицо девушки ватным тампоном.
— Тише! — перебил я ее, прислушиваясь к ровному дыханию больной в надежде услышать еще несколько слов. Но девушка молчала. Я наклонился и нежно поцеловал ее влажный лоб. Я уже успел полюбить эту несчастную и готов был сделать все, чтобы вырвать ее из рук японцев.
«Боже мой! Кто бы мог подумать, что здесь, в самом логове желтолицых, я узнал то, из-за чего меня сюда прислали. После всех неприятностей, уже отчаявшись что-либо разведать, я вдруг добираюсь почти до самой сути тайны. Тайны моего отца!»
Я никогда не был религиозным человеком, но тут я невольно подумал, что само провидение в лице этой очаровательной девочки открывает мне ускользавшую от меня столько времени тайну.
От сильного волнения я ослабел и, с трудом опираясь на плечи Кито, возвратился в свою палату. С облегчением опустившись на кровать и отослав Кито, я лихорадочно стал обдумывать услышанное. В окно заглянула луна. Оконные переплеты и решетки на них четко обозначались на зеркальном полу палаты.
«Завтра! Завтра надо бежать! Здесь мне больше нечего делать!»
Приняв, наконец, твердое решение, я успокоился. Мысли обрели ясность и логичность. Сразу же по приезде в Японию я имел встречу на одной из конспиративных квартир с нашим военным атташе, также выпускником нашей школы. Он-то и сообщил мне исходные данные: бумаги моего отца следует искать в Йокогаме. Есть сведения, что они могут находиться в руках организации так называемых «мирных людей». Это мощная левая, весьма разветвленная организация, проводящая программу «через войну к миру!». Что-то вроде левых социал-анархистов. Ее финансируют определенные круги японцев, особенно те, кто так или иначе пострадал от взрыва атомной бомбы в Хиросиме.
Вскоре после беседы с атташе я кое-что нащупал в этом отношении, и одна из ниточек привела меня в «контору по вербовке», к проклятому Хояси, который уже длительное время занимался этим делом и у которого, несомненно, имелись сведения весьма для меня полезные. Сколько трудов стоило собрать компрометирующие этого мерзавца материалы! И все напрасно! Более того — все кончилось большой для меня бедой. Я был на волосок от смерти. Хорошо, что при мне никогда не бывает важных документов, из-за которых я, очевидно, и удостоился удара ножом в спину! А как он, Хояси, сразу же охотно согласился познакомить меня с некоторыми из «мирных людей»! Пожалуй, нетрудно было догадаться по его уступчивости, что дело не совсем чисто! Ну, что же, два таких урока научат меня осторожности! Теперь, слава Богу, все стало на свои места. Я вспомнил слова француженки: «Ставьте сети в тихой лагуне». «ИКГ» — безусловно — Йокогама. Тихая лагуна — очевидно какой-то район. А вот что значит Хиросима, 33? Ведь она разрушена! Ничего, с помощью наших ребят разберемся.