«Проклятая слабость!» — я вынужден был присесть на кровать.
«А вдруг войдет сестра?»
Эта мысль подстегнула меня, и я начал хладнокровно и быстро действовать. Первым делом я с остервенением стащил убитого с тела Кито.
Но что это? Слабый стон вырвался из ее груди. А может, я ослышался?..
Осмотреть Кито и убедиться в том, что она жива, было делом одной секунды. В следующие считанные секунды я удостоверился в том, что пуля прошла у нее навылет в левом боку, на незначительной глубине и опасности для жизни рана представлять не могла. Тем не менее именно такая рана могла вызвать глубокий обморок, быть чрезвычайно болезненной и, безусловно, сделать человека на определенное время совершенно недееспособным.
Но главное, что Кито была жива, а это сказалось тотчас же на моем настроении, хотя мой союзник и вышел из строя, и никакой помощи от Кито, я уже ожидать не мог. Наоборот, новая забота свалилась мне на плечи.
«Прежде всего остановить кровь, перевязать!» — я рванул с кровати простынь. — О, нет, так нельзя!»
Мысль лихорадочно работала. Я поспешно оторвал полу халата Кито, разделил ее на несколько частей, связал и, приподняв рубашку Кито, не обращая внимания на ее стоны, быстро, хотя и кое-как, сделал ей перевязку. Обернувшись к японцу, я с трудом вытащил из его спины кинжал.
«Хорошо! Теперь у меня и кинжал, и пистолет. В случае чего, я дорого продам жизнь!.. А вот халат врача никуда не годится. Весь залит кровью».
«Где же выход?.. Спокойно, спокойно!» — подбадривал я себя, стягивая с японца ботинки и брюки. Мне было противно их одевать, но я знал, что мнительность и щепетильность следует отбросить в сторону. Я нашел у врача пропуск, какие-то документы и все это сунул в карман.
«Что еще?» — я оглянулся. Мое внимание привлекла маленькая коробочка, валявшаяся возле Кито. Я поднял ее и открыл. В ней оказался грим.
«О, милая, заботливая Кито!»
Я быстро растер желтовато-коричневую краску по лицу и рукам, натянул на голову белую шапочку японца и взглянул в зеркало. На меня смотрела худая желтая физиономия, не имевшая со мной ничего общего.
«Маску, теперь маску!»
Я снял с шеи японца марлевую маску и одел себе на лицо.
«Все в порядке, вполне похож!.. Только халат! Где?.. Сестра?.. Толстая сестра в туалете…»
Сунув в карман пистолет и вытерев об одеяло кинжал, я вышел в коридор.
Туалет находился в противоположном от выхода конце коридора. Быстро подбежав к нему, я с силой рванул на себя дверь и сорвал защелку. Толстая сестра сидела на унитазе и испуганно смотрела на меня. От удара рукояткой пистолета по голове толстуха обмякла и повалилась к моим ногам, неестественно подняв вверх руки, так как я с силой потянул к себе ее халат. С облегчением натянул я его на себя. Сестра чуть слышно застонала.
— Вот, черт! — вырвалось у меня. — Ее нельзя так оставлять!
В ту же секунду я нанес ей еще один удар, надеясь, что он не будет смертельным. Толстуха замерла. Запирая дверь на наружную задвижку и пытаясь на ходу завязать халат, я бросился в свою палату, выхватил из-под матраса записки, сунул их в карман и как можно осторожнее вытащил Кито в коридор, положил ее у двери француженки и тихо приоткрыл дверь… За дверью стояла моя незнакомка в длинной белой сорочке и с удивлением, даже с испугом смотрела на меня и Кито.
— Что?.. — она хотела что-то спросить.
— Милая мадмуазель! У меня нет времени объясняться. Взгляните на меня внимательнее. Я Анри Ландаль, я загримирован, я у вас был… я… я… бегу, иначе меня ждет смерть. А эта милая, драгоценная девушка, ваша сиделка, помогала мне… и ранена. Спасите ее! Умоляю вас! А мы вас вырвем отсюда! Клянусь!
Все это я выпалил довольно бессвязно, одним духом.
— А кто?..
Но я вновь ее перебил:
— Японец, дьявол-доктор!.. Скажете, что видели, как Кито пыталась задержать меня и что это я выстрелил в нее. Надеюсь на вас! Прощайте! Нет, до свидания!
Я наклонился к слабо стонавшей Кито.
— Кито, ты слышишь меня?
Девушка кивнула головой.
— Кито, скажешь, что это я… тебя… ранил! Я!.. Понимаешь? А перевязала тебя француженка! Понимаешь?
Она снова слабо кивнула, не открывая глаз и болезненно морщась.
— До свидания!
Я перетащил Кито в палату, поцеловал ее в голову, пожал руку француженке и устремился в коридор.
— Стойте! — прозвучал тихий, но властный голос за моей спиной.
Я обернулся.
— Дайте, я вам халат завяжу!
Я уже и забыл, что халат на мне болтался и я никак не мог справиться с его завязками. Я повернулся к ней спиной, и ее слабые пальчики ловко завязали тесёмки.