— Я верю вам, — тихо сказала она. — Бегите! Желаю успеха!
Сердце мое рвалось к оставшимся в палате, но, стиснув зубы, я взял себя в руки. Чувствовал я себя скверно. Рана болела, голова тоже, все тело сковывала слабость. Надо было скорее вырываться отсюда. Натянув на лицо маску и низко опустив голову, я вышел из коридора на лестничную площадку. При виде меня часовой вскочил и вытянулся. Не обращая на него внимания, я медленно стал спускаться по лестнице. Отлично изучив все ходы и выходы госпиталя по плану, составленному Кито, я не путался и шел прямо к ординаторской, где висела шинель врача. Я должен был непременно надеть шинель и фуражку. Потом будет легче. Можно сойти за практиканта или за врача, повышающего квалификацию в этом госпитале. В ординаторской никого не было. Да там в такой час и быть никого не могло. Ключ от нее врач всегда носил при себе, и теперь он был у меня в кармане.
Я благополучно достиг ординаторской, никого не встретив, за исключением, впрочем, нескольких санитарок, мывших лестницу. Открыв дверь, я запер ее изнутри и направился к вешалке. Фуражка и шинель пришлись мне впору.
Вздохнув с облегчением, я мельком оглядел помещение. Мое внимание привлекли какие-то книжки, лежавшие на столе. Я раскрыл одну, другую…
«Ясно. История болезни. А вот эта?»
Я взял книжку с грифом «секретно». Это была моя история болезни. На первой странице красовалась моя фотография еще марсельского периода.
«Чьих же рук это дело? Кроме Марсель, пожалуй, некому… Ну, ладно, потом разберемся».
«Анри Ландаль, — читал я в папке, — настоящая фамилия не установлена.
Подозревается в военном шпионаже в пользу Франции. Содержать под охраной, тщательно лечить».
«Так, вылечили тщательно, — подумал я не без иронии и засунул книжку в карман. — Посмотрим дальше!..»
Я взял книжку с грифом «Особо секретно».
Оказывается, здесь есть кое-кто и поважнее меня!.. Ну, конечно!
С первой страницы на меня смотрела больная француженка. Имя?..
Я лихорадочно листал страницы, но имени не находил. Был только номер — 211.
«Имеет отношение к «мирным людям», — прочел я. — Содержать под охраной, лечить тщательно».
И эту книжку я положил в карман. Погасив свет, я вышел и закрыл за собой дверь. Я двинулся к выходу не через главный вестибюль. Там было много света, можно было натолкнуться на дежурного врача, а часовые всегда у всех тщательно проверяли документы.
Я вышел, как мне посоветовала Кито, во двор и направился к воротам, через которые привозили больных и проезжали машины. Смело вошел в проходную и протянул пропуск охраннику в маленькое окошечко. Охранник проверил пропуск и спросил:
— Почему не через главные ворота?
— Я был в прозекторской и не хотелось обходить кругом.
Часовой протянул руку к железному стержню, проходившему через стену и открывавшему решетчатую дверь. Но вдруг одумался:
— У вас помечен утренний выход, а вы выходите ночью…
— Да, но я закончил свою работу! — нетерпеливо сказал я.
— Простите, без отметки дежурного врача я не могу вас выпустить.
Дело осложнялось. Я уже собирался было уйти без шума из проходной во двор, чтобы обдумать свое положение, становившееся угрожающим, как вдруг гудок автомобиля у ворот прервал наш разговор. Охранник бросил пропуск на стол и пошел открывать ворота. Я также вышел во двор. Туда с урчанием въехала длинная санитарная машина и остановилась у главного корпуса.
Дерзкая мысль мелькнула у меня в голове… Я вернулся в проходную вслед за охранником и как можно более безразличным тоном сказал:
— Так я пойду отмечу пропуск у дежурного врача.
Охранник протянул мне пропуски я вышел во двор. Выходя, я бросил внимательный взгляд через полуприкрытую дверь в помещение напротив проходной. Там находились еще двое вооруженных людей, занятых какой-то игрой.
«Нет, пробиться силой через проходную было бы слишком большим риском. Попробуем другое…» — подумал я.
Дождь усилился, и мне это было на руку. Двор был пуст, а изредка мелькавшие одинокие фигуры людей спешили укрыться в помещении. Согнувшись, я быстро пересек двор и осторожно подошел сбоку к машине. Сквозь пелену дождя я увидел, как двое санитаров вытащили из машины носилки с больным и заторопились в корпус. Еще более сжавшись, я тихонько приблизился к кабине. В ней едва различимо мелькал огонек: шофер курил. Задняя дверца была открыта. Соблюдая величайшую осторожность, я забрался в кузов и лег у низенького сидения возле передней стенки. Покусывая губы и сжимая в руке пистолет, я замер в ожидании. Крупные капли дождя, не переставая, молотили по крыше машины. И тут я услышал шаги возвращавшихся санитаров. Я замер. Еще секунда, и я услышал, как санитары с шумом вдвинули носилки в кузов, захлопнули дверцу и крикнули что-то шоферу. Машина тронулась. Короткая остановка у ворот и, наконец-то я понял, что свободен. Да, теперь я по-настоящему был свободен.