— Я сама не имела никакого понятия, где я.
— Конечно! А я искал… искал, всю «контору» Хояси перевернул.
— Ты мне как-то говорил о двойнике Хояси.
— О двойнике?.. А!.. Это было в том подвале. Когда я свалил Хояси на пол и когда меня опять схватили, мне показалось, что в дверях я увидел испуганное лицо… Хояси! Я зажмурился, думая, что у меня начались галлюцинации. И когда вновь открыл глаза, в дверях уже никого не было, а лежащего Хояси бережно подняли с пола его подручные. Я был уверен, что мне тогда все померещилось.
— Странно, об этом когда-то говорила и Мария. Вернее, проговорилась. Да, а как же ты встретил Марию?
— Совершенно случайно. И, признаюсь, очень обрадовался ей.
— Еще бы!..
— Да нет, совсем не то! Я думал, что только через нее я смогу выяснить, где ты. Она ведь агент Хояси. Кому же, как не ей, знать. Искал я ее очень долго. Как в воду канула. Два месяца о ней не было ни слуху, ни духу. С ума можно было сойти — никого и ничего!
— И куда же она подевалась?
— Так вот, послушай! Встретил я ее на бульваре с каким-то французом. Свалилась, как снег на голову. Ну, ты знаешь, что она тоже работала над тем же, что и мы с тобой. Только с другого конца. Я стал выслеживать их и уже через пару дней знал, что француз тоже ищет бумаги Ришара, имеет кой-какие сведения, а Мария обхаживает его. Еще через несколько дней я выяснил, что Мария была во Франции по заданию Хояси с документами на имя Марсель и что там же наши перехватили ее, и она тайно работает на нас.
— Неужели это правда?
— Черт ее знает! Факт, что она числится в тайных агентах нашей разведслужбы. Она и с немцами какую-то связь имела… Но дело не в этом. Я усилил наблюдение за ними, надеясь выйти и на твой след. Без тебя я как без рук. Ришар — твой отец, тебе и карты в руки!
— Ну, попал ты в кафе?..
— Вот, вот. Я нащупал предполагавшееся свидание этого француза в каком-то тихом кафе. Ты знаешь, чем оно окончилось. Оказалось, на свидание должен был явиться Хояси. Он и «пришел», но так, что француз оказался ранен, а Мария арестована. Хояси, заметив меня, поспешил скрыться. Но тогда с ним и сделать нельзя было ничего. Он был в стороне. Действовала полиция. Тут мне подвернулся юнец-американец. Мне удалось его обработать, он дал такие показания комиссару полиции, какие нужны были мне. И Марию после некоторых формальностей выпустили, даже не понадобился телефонный звонок нашего босса, которому была подчинена Мария. На крайний случай, я мог бы воспользоваться и этим. Вот так.
— А дальше?
— Что ж, я увез ее к себе. Признаюсь, я был уверен, что она знает, где ты и…
— И не забыл о специфических особенностях ее тела, — вставила я, не скрывая ехидства.
— Гм… как тебе сказать…
— Без предисловий! Ты имел ее?
— Не в этом же дело, Элли!
— Я не ревную, но мне бы нужно все знать. А то, что ты хотел ее, я заметила еще тогда, когда ты бил ее в нашей комнате. Помнишь? У Хояси?..
— Хорошо, признаюсь, что было… Только не думай, что я влюбился. Даже во время совокупления с ней я думал о тебе. Хочешь верь, хочешь нет! Ты ведь единственная, кого я полюбил искренне!
— Ты и с ней был искренен!
— Ничего ты не смыслишь! Я употребил ее, ну, как жеребец кобылу: слезет с нее и тут же забудет. Никакой привязанности, никакой симпатии… Понимаешь?
— Да. У тебя он тоже не меньше, чем у жеребца, — сказала я, поглаживая его поверх брюк.
— Надеюсь, ты меня любишь не только за это?
— Спрашиваешь! Но и за это тоже! Пожалуйста, продолжай, я слушаю.
— Хорошо. А ты гладь… Приятно. Я уже несколько дней об этом мечтаю. Сегодня останусь ночевать у тебя. Как ты?
— Конечно! Но продолжай…
— Так вот. Я избивал Марию-Марсель, ласкал, вновь избивал, и никакого толку. Побои только возбуждали ее. Так ничего выманить у нее и не смог. Было ясно только одно, что она не выполнила какой-то приказ Хояси и тот решил с ней расправиться. Поэтому она остерегалась его. И, кстати, призналась мне, что, как кошка, влюбилась в этого француза…
— Она спала с ним?
— Не знаю. Думаю, что да… И тогда я пошел на отчаянный шаг, пообещав ей помочь организовать побег француза из госпиталя. Мы разработали план побега, навели справки о состоянии здоровья Ландаля, приготовили людей и машину… И лишь тогда Мария рассказала о том, что ты находишься в том же госпитале.