— Что вы сделали с Пташицкой? — глухо спросил он.
Брюнет посмотрел на Залевского.
— Ты его знаешь? — кивнул он головой на Малецкого.
Тот взглядом подтвердил.
— Кто он такой? Он тебя тоже знает?
Залевский, наклонившись к товарищу, шепнул ему на ухо несколько слов. Брюнет закусил губу и исподлобья взглянул на Малецкого.
— Погоди… — сделал движение Залевский.
Ян инстинктивно попятился к стене. Но в ту самую минуту, когда спина его коснулась стены, щелкнул короткий выстрел. Малецкий пошатнулся, схватился руками за грудь, привстал на цыпочки и с минуту стоял так, словно вытянувшись в танцевальном па. Потом вдруг скорчился и рухнул навзничь. Стоявший рядом Залевский едва успел отскочить в сторону.
Наступила такая тишина, что через открытые двери гостиной слышен был птичий щебет во дворе. Солнечные лучи доходили почти до порога холла. Дальше была тень, зато лестничная площадка в глубине была вся залита светом.
Шурша широким плащом, брюнет наклонился к лежащему и с минуту внимательно всматривался в него. Наконец махнул рукой, выпрямился и обернулся к товарищу. Тот, очень бледный, стоял, понурив голову.
— Ну? — Брюнет тронул его за плечо.
Залевский не шевельнулся. Брюнет спрятал револьвер в карман плаща.
— Только не изображай чувствительность. Нечего голову себе морочить. Дело простое! Надо было убрать его, потому что он мог нас выдать. И все, этого достаточно!
Он перепрыгнул через лежавший у двери труп, и, войдя в гостиную, приблизился к окну. Выглянул на бульвар.
— Спокойно! — сообщил он, вернувшись в холл. — Можем идти.
И тут ударил себя по лбу.
— Гляди, мы чуть не позабыли о самом главном!
Он опустился на корточки перед убитым и, вынув из его пиджака бумажник, стал внимательно просматривать содержимое.
— Что ты делаешь? — спросил Залевский.
— Ведь надо бумаги его забрать, — ответил тот, вынимая документы. — Зачем облегчать работу полиции?
Он сунул несколько листочков в карман плаща, а бумажник положил на прежнее место.
— Все! — глянул он на Залевского. — Ну как? Идти можешь?
Тот выпрямился.
— Конечно!
— Ну, слава богу! Я думал, ты расклеился.
Залевский презрительно поморщился.
— Я? Ты еще меня не знаешь. Пошли!
У самого выхода брюнет задержался.
— Слушай, Зыгмунт, ты, надеюсь, не был влюблен в Фелю?
— Ты что, спятил? — пожал плечами Залевский. — В эту старуху? Просто она нам нужна была, и все.
— Ну да, — согласился брюнет. — Но она о нас тоже слишком много знала.
Залевский закусил узкие, сжатые губы.
— Идиотка! — буркнул он. — Что она себе воображала? Что мы позволим ей уйти?
— Похоже! Но вообще-то она даже не струсила, увидев револьвер.
— Ты так считаешь? — задумался Залевский.
— А этот явно ошалел от страха…
— Еще бы! — усмехнулся Залевский. — Он трус! Я ведь знал его. Психика гнилого интеллигента.
— Вон оно что! — заинтересовался брюнет. — Либерал?
— Что-то в этом роде.
Брюнет хлопнул товарища по плечу.
— Вот видишь! Случайно на нашей совести добрый поступок, верно?
Оба рассмеялись и продолжали весело и беззаботно смеяться, уже идя быстрым шагом по залитому солнцем бульвару. Навстречу им потихоньку ковыляла, опираясь на тонкую палку, маленькая седая старушонка в бархатном темно-зеленом старинном салопе, с пожелтевшим кружевным жабо на шее и в черных митенках на артритных, негнущихся руках. Она с интересом оглядела их своими поблекшими, некогда голубыми глазами, а когда они миновали ее — остановилась, обернулась и, сгорбившись, опершись на палочку, вся в сиянии весеннего солнца, долго, с доброжелательной улыбкой смотрела вслед удалявшимся парням.
До полудня время для Анны прошло вполне спокойно. Средь будничных дел они долго беседовали с Иреной и единодушно решили, что всего лучше будет, если, получив новые документы, Ирена уедет в деревню. У Яна еще с довоенных времен много знакомых в помещичьей среде, вот он и использует это теперь, постарается устроить Ирену на жительство в какую-нибудь, по возможности безопасную, усадьбу. Если же этот вариант окажется трудным или вообще, по той или иной причине, сорвется, то есть еще один выход: поместить Ирену в Гротнице, в том древнем цистерцианском монастыре, который Ян в свое время начал реставрировать. Этот проект был Ирене особенно по душе. Она, правда, понятия не имела, что там сейчас творится, Анна тоже ничего не знала, однако обе пришли к мысли, что Гротница, расположенная в красивейшей местности Предгорья, вдали от железной дороги и окруженная средневековыми монастырскими стенами, должна быть идеально безопасным укрытием. Даже трудности переезда в далекое, незнакомое место не пугали их, казались легко преодолимыми. Обе они, хотя по разным причинам — Анна от доброты сердечной, а Ирена от усталости и бессилия — одинаково поддались надежде, отвращающей злую судьбу. Один только раз, когда Анна сказала, что вот кончится война и все смогут начать новую жизнь, Ирена погасла и задумалась. Но минуту спустя лицо ее прояснилось, и они еще долго говорили про Гротницу. Анна не сомневалась, что план их понравится Яну.