– Не оставит. Вдруг они разминутся, вдруг девушка задержится? Без мобильного у нас жизни уже нет. Не волнуйтесь, Пол, все под контролем.
«Ах да, я же Пол», – вспомнил я.
– Но после встречи они же расстанутся. Кто будет следить за девушкой? Она ведь не с сотового звонила?
– С сотового, сим-карта местная. Мы к ней тоже подключились.
– Да? И где она сейчас?
– В Фулеме, у метро «Парсонс Грин».
Я перевел дух.
– Я же говорю, все под контролем, – повторил Шанкар. – А в Сити, я смотрю, этих «Старбаксов» с десяток. Но одно кафе совсем рядом от офиса Питера: Корнхилл 74, напротив церкви Св. Михаила.
Я набрал адрес на айфоне. Вот карта, а вот и фотография. Крошечная кафешка между входом в жилое здание и подворотней, всего два столика у окна. В глубине, наверное, есть и другие.
– Попытайтесь, чтобы к их приходу там уже кто-то сидел. Какой-нибудь студент с ноутбуком, – попросил я. Вновь прибывшие всегда привлекают больше внимания, чем посетители, которые уже сидят.
– Пол, Пол, расслабьтесь. Если бы вы сидели рядом со мной, вы бы поняли, что люди скоро вообще будут не нужны. Вы сами-то хотите подъехать поближе?
– Конечно.
– Там два бара прямо напротив.
– Вижу, я тоже карту открыл. Я скажу вам, где я приземлюсь.
– Я сам вас увижу. – Шанкар засмеялся. – Пол, говорю вам: люди больше не нужны.
5
Я добрался до Сити первым. Как и предположил Шанкар, Тоня ехала именно на Корнхилл-стрит, она только что вышла из метро. Я попросил таксиста высадить меня чуть дальше, у Бишопс-гейт – так мы не рисковали столкнуться с ней нос к носу.
Заведение, где я обосновался, называлось казенно, The Counting House (получается, «дом счетоведения», «бухгалтерия»), зато выглядело солидно, даже пафосно. Колонны, соединенные арками по фасаду, люстры, кожа и старые гравюры внутри. Четыре сорта эля, между прочим, а мой орган, который, по существующему мнению, Создатель придумал наспех, был в режиме стэнд-бай. Мест у окна не было, да и вряд ли за кафе напротив можно было успешно наблюдать, даже вытянув шею. Хорошо, пусть все делает техника. Я заказал тигровые креветки и капуччино.
– Девушка входит в кафе, – сообщил Шанкар.
– А парень?
– Судя по тому, что сигнал пропал, сейчас едет в лифте.
– Ну, хорошо.
Я все равно немного нервничал. Это потому что Тоня оставалась моей последней зацепкой или из-за объявленного дня без алкоголя? «Сиди спокойно, – строго сказал я себе. – Нет ничего, чего бы ни делало недеяние».
– Объект… Питер, – поспешно поправился Шанкар, – переходит улицу. А вот и мой человек появился, первым заходит. С ноутбуком, как вы просили.
– А почему я ничего не слышу?
– А, простите. Я вам просто звук убавлял, чтобы не отвлекал.
В ухе у меня послышался шум улицы и тут же приглушенная музыка, стук ложечек, слитый воедино разговор нескольких человек.
– У меня теперь в ухе что, оба телефона? И его, и ее?
– Оба. Потом один можем убрать. Кто-то ведь свой телефон выложит на стол, а кто-то оставит в кармане или в сумочке. Оставим тот, через который слышимость будет лучше.
Уличный шум в моей гарнитуре вытеснился атмосферой кафе. Зашел внутрь.
– Тони, – проникновенно, богатым, каким-то влажным голосом сказал Питер.
Послышался звук поцелуев, потом долгая пауза.
– Ну все, все. Можешь меня отпустить, – сказала Тоня.
Вот отодвинули стулья, потом придвинули.
– Что будете заказывать?
Это официантка. В «Старбакс» персонал вышколенный, тут же подходят.
– Ты заказала уже?
– Вот, пью.
– Мне тоже американо и чизкейк, спасибо, – сказал Питер. Воспитанный мальчик. – У тебя усталый вид.
– Ночь в поезде, утро в самолете.
– Где ты остановилась?
– Пока нигде.
– А где твои вещи? – Пауза. – Понятно.
Видимо, Тоня мотнула головой на свою сумочку.
– Ваш американо. И чизкейк.
– Большое спасибо.
Теперь ждет, пока официантка отойдет. Прав Шанкар: не обязательно видеть, и на слух все понятно.
– Тони, я очень беспокоюсь. Что происходит? И отец сам не свой. Ты знаешь, что в него стреляли?
– Стреляли в моего отца, твой его просто прикрыл. Надеюсь, ты не сказал ему, что я в Лондоне?
– Нет, я же обещал.
– Хорошо.
– А кто стрелял в твоего отца? И почему его хотят убить?
– Питер, – Тоня замялась. Но голос у нее по-прежнему не взволнованный, не растерянный, не испуганный. – Тебе правда лучше держаться подальше от всего этого.
– Как ты можешь так говорить? Я же… Ты же знаешь, как я к тебе отношусь.
– Ладно. Скажем так: папа узнал секрет какого-то очень большого человека. В Москве. И теперь этот человек пытается его убрать. Его и всех, с кем он этим секретом мог поделиться.
– Включая тебя?
Молчание. Похоже, Тоня просто кивнула, потому что Питер сказал:
– Тогда зачем, если это опасно, он вызвал тебя в Лондон?
– Папа считает, что в Москве для нас с мамой стало еще опаснее.
– Твоя мать тоже прилетела?
– Нет.
– Почему?
Тоня молчит. Трудно объяснить или неприятно говорить?
– Почему, Тони?
– Мама не знает, почему папа сбежал в Англию. Она, как и у него на работе, думает, что он был завербован вашими спецслужбами, что он предатель. Она с того дня и по имени его больше не называет.
– И что?
– Она не захотела ехать. Я-то была уверена. Ты же знаешь папу, какой он. А она поверила. Ну, что он продался.
– И где она сейчас?
– Сидит дома.
Молчание, стук ложечки, кто-то из них отхлебнул кофе.
– Ты волнуешься за нее?
– Ужасно.
Первый раз у нее прорвалось что-то человеческое. А то она была самой Мисс Самообладание.
– Хочешь, позвоним ей сейчас с моего телефона?
– Не надо. – Опять взяла себя в руки. – Я звонила ей пару часов назад. У нее пока все в порядке.
– А ты что будешь делать? И твой отец?
– Мы как раз над этим размышляем.
– Я могу спрятать вас обоих. В коттедже моих друзей в Дорсете. Они до осени будут в Штатах. Это как раз такое место, где вас никто не найдет.
– Спасибо. Но такого места не существует. Не эти нас найдут, так твой отец.
– Но он же тоже хочет защитить Влада. И тебя, разумеется.
Пауза.
– Что? – спросил Питер.
– Это папе решать. Раз он не хочет…
– Но ты можешь пока пожить у меня.
Тоня засмеялась, горько так, тихо:
– Ты смешной. Думаешь, они про нас не знают? Меня в первую очередь будут искать у тебя.
– Но я всегда здесь. Ты же знаешь, ты всегда можешь на меня рассчитывать. Во всем.
– Кроме чистки картошки, – закончила фразу Тоня. Похоже, это какое-то их общее смешное воспоминание.
Питер усмехнулся:
– Кроме чистки картошки.
Опять кто-то из них отхлебнул кофе. Ложечка стукнула о тарелку.
– Я все думаю про тот наш разговор, – сказал Питер.
– Не надо ничего думать.
– Но я все равно думаю. Я… Тони, останься здесь.
Тоня вздохнула.
– Посмотрим. Пока мне нужно защитить папу и вытащить оттуда мать. Или придумать что-то такое, чтобы мы все смогли вернуться в Москву.
– А как сделать так, чтобы тот человек от вас отстал?
– Я не знаю. Я не знаю, что это за секрет, который обнаружил папа.
– Но если это что-то незаконное, нельзя просто обратиться в полицию?
Ждет реакцию.
– Ну, не знаю, или обратиться в прессу.
Опять пауза, потом:
– Ты смешной, Питер. Это и у вас-то непросто сделать, а уж у нас…
– Ты имеешь в виду доктора Келли?
– Например.
И тут разговор прервался. Долгие секунд десять, потом Тоня:
– Ты же сказал…
Тон впервые недоуменный.
– Питер здесь не при чем. – Я узнал голос старшего Осборна. – Здравствуй, Тони! Я могу тебя поцеловать?