– И как Влад об этом узнал?
– От какого-то своего источника. Он не скажет, какого.
– А откуда известно, что это именно Седых поставляет информацию?
– Этот папин источник сообщил, она была передана из рук в руки. А Седых две недели назад прилетал в Лондон готовить переговоры. Один прилетал, не в составе делегации.
– Все равно. Этот мог быть кто-то еще. В МИДе, в российском посольстве – где угодно.
Тоня нетерпеливо помотала головой.
– Я тоже об этом спросила. У папы есть старый друг. Он ушел из Комитета и занимался безопасностью в Администрации Президента. Папа просил его навести справки по этому Седых. Через пару дней тот друг позвонил и сказал, что получил для него очень важную информацию. Они договорились увидеться, но тот человек на встречу не пришел. У него по дороге случился сердечный приступ. Это было утром в пятницу.
Я кивнул: Мохов исчез в пятницу вечером.
– А к концу дня папу вызвал его начальник. Спросил, какие у него дела с Администрацией Президента. Папа сказал, что никаких, а в чем дело? Дело в том, сказал начальник, что им оттуда интересовались. Папа понял, что петля затягивается. Ну, дальше вы знаете.
Я замотал головой.
– Хорошо, хорошо. Допустим, я Владу верю. Но как можно доказать это всем остальным? Это же измена Родине, а человек стоит очень высоко – в этом ваш отец прав.
– Я еще не сказала самого главного. – Тоня интригующе посмотрела на меня. – Папин источник получил информацию от Седых не напрямую. Седых работает на МИ-5. И когда он в последний раз был в Лондоне, он встретился со своим связником. И это…
– Добрый дядюшка Лесли.
Кто бы не догадался! У нас с Тоней других общих знакомых в этой организации нет. Тоня довольно откинулась на стуле.
– Где мой второй джин-тоник? Как, я уже оба уговорила?
15
Все прочее, о чем Тоня успела переговорить с отцом – ну, из того, что она мне сказала, – было не так важно. Мохов взял и телефон Осборна, и адрес снятой для него квартиры, но прятаться там он не собирался. Однако его убежище в Лондоне уже не казалось ему надежным, и он намеревался уехать из города.
– Куда? – спросил я.
– Он не сказал. Папа боится, что я проболтаюсь вам.
– И как вы с ним можете связаться?
– Он позвонит мне. – Тоня сунула руку в карман пальто и вытащила оттуда маленькую «нокию». – Вот, мы купили новый. Он на него позвонит.
– Ага, для него Лондон перестал быть спокойным местом, а вы должны сидеть здесь и ждать звонка, – не выдержал я.
В глазах Тони вспыхнул темный огонек. Не нравится, когда критикуют папочку.
– Папа считает, что мне тоже нельзя здесь оставаться. Только с ним ехать опасно. Он согласен даже, чтобы я уехала с Питером.
Ну, хоть так.
– А когда он позвонит?
– Он не сказал.
– Решающие известия из Москвы могут прийти завтра. Или послезавтра, в любой день. Он каждый вечер будет звонить?
– Я не знаю.
– С Осборном он будет связываться?
– Я номер передала, но папа ничего не сказал.
– Короче, мы не знаем ни где его искать, ни как с ним связаться, ни что он собирается делать?
Тоня восприняла это как критику в свой адрес. Ну, что она с заданием не справилась.
– Вы думаете, с ним сейчас легко разговаривать? – вспыхнула она. – У него просто приступ паранойи, он никому не верит.
– Но если бы он вам сказал, как его найти, вы бы от меня не стали это скрывать?
– Не знаю! – закричала Тоня. Баррикадируется сейчас от меня.
Официант обернулся на шум и пошел к нам.
– Но вы действительно не знаете, куда он направится?
– Нет, честно.
Официант подошел и выжидающе склонил голову.
– Повторить? – спросил я Тоню.
– Нет, поедем отсюда.
Мы с Тоней доехали на такси до центра, потом на метро до Саутфилдс. Она молчала, отвечала односложно, но я чувствовал, что ее доверие ко мне несмотря ни на что не подорвано. Я довел ее до самого дома, чтобы убедиться, что за нами не было хвоста.
– Мне дадите свой новый номер? – спросил я, отдавая ей пакет с сапогами.
Спохватившись, Тоня полезла в сумочку, достала коробку от сим-карты и показала мне номер. Я забил его в айфон. Уже не полагаюсь, как прежде, на свою память.
– Уезжайте с Питером, – сказал я. – И сидите там, в деревне, пока я не позвоню.
Тоня кивнула, но тут же сказала: «Не знаю». Я понял это так, что она будет ждать моего звонка, но не обязательно рядом с Питером.
Я потрепал ее по плечу, она повернулась, взбежала по трем ступенькам к входной двери и открыла ее.
– Пока, – сказала она мне по-английски.
Доверчиво так сказала, как хорошему знакомому. Я махнул ей рукой:
– Пока.
Часы показывали начало девятого, но было еще совсем светло, и даже воздух не посвежел. И впереди у нас еще полгода такой благодати. Я даже зажмурился от удовольствия, лавируя между людьми по дороге к метро. Но день еще не закончился. Я поправил гарнитуру на ухе и вызвал Шанкара:
– Я могу прямо сейчас получить ту же БМВ?
– Со всеми пассажирами? – с сомнением в голосе спросил Шанкар.
– Нет, только машину с водителем. Но в ней должны быть установлены видеокамера, направленная на заднее сиденье за пассажиром, и отличный микрофон, чтобы записать один разговор.
Это его почему-то не смутило.
– Картинка будет довольно темная, – только и сказал он.
– Высветлим, если понадобится. Мне достаточно, чтобы человек был узнаваем. Только бы успели все установить. Я согласен на обычную веб-камеру.
– Обижаете, – сказал Шанкар. – А устанавливать аппаратуру не надо, там все предусмотрено. Куда подавать машину?
– Скажем, к Театру Королевы.
– Минутку. – Шанкар отключил меня, действительно, где-то на минуту. – Не раньше, чем через сорок минут, – наконец объявил он.
– Отлично. Объект А где сейчас находится?
– Еще минуточку. На Милл-бэнк. Понимаете.
Милл-бэнк – это штаб-квартира МИ-5. Доехать за час до театра Осборн успеет, а организовать засаду вряд ли.
– Я буду стоять перед театром на тротуаре, – продолжал я. – Водитель тот же?
– Нужен другой?
Похоже, я своими просьбами пугаю даже такого закаленного бойца, как Шанкар.
– Наоборот. Тот же лучше. А организовать наружное наблюдение перед Ковент-Гарден сможете?
– Через какое время?
– Тоже минут через сорок.
– А что нужно?
– Убедиться, что там не будет подозрительной активности, что Объект А высадится перед театром один, без группы поддержки. А потом, когда я заберу его на БМВ, что за нами никто не поедет. Я хочу встретиться с ним через час.
– Нужно у театра убедиться, что нет хвоста, или поехать за вами?
– Естественно, провести нас какое-то время.
– То есть еще одна машина?
– Или мотоцикл. Или скутер.
– Это проще. Сделаем. Что еще?
– О Шанкар!
– Еще что-то?
– Нет, просто, когда я на старости лет буду писать мемуары, а посвящу тебе целую главу.
– Если мы с вами будем работать постоянно, я до этого времени не доживу, – со вздохом ответил Шанкар.
Я снова спустился в метро и вышел на Пиккадилли-Серкус. Начинало темнеть. Но за счет рекламы и уличных фонарей площадь была залита светом, так что лица прохожих я различал метров за двадцать. Я повернул на Шафтсбери-авеню, через пару кварталов нашел красную будку телефона-автомата и, убедившись, что камер наблюдения в непосредственной близости нет, вошел в нее. Так, вот он, мобильный Осборна – тот номер, который он давал для меня.
– Слушаю, Осборн.
– Это Майкл Гусман, – представился я. – Готовы встретиться?
– Конечно, – сказал Осборн после секундного замешательства.
– Устроит через час перед Ковент-Гарден? Я подъеду на машине и заберу вас.
– Устроит, я успею.
– Европейская континентальная машина, – с улыбкой уточнил я и повесил трубку.
Пятнадцать секунд. Отличный результат.