Осборн: Где Тони? Она с вами?
Отец Питера тоже называет ее Тони.
Я: Да. Мы увезли ее в надежное место. А что случилось? Вы же в Саутфилдс?
Осборн: Я приставил пару ребят, чтобы охранять Тони. Они перестали выходить на связь, я послал туда еще одну группу. В общем, тех наших парней убили. Дом взломан, но в нем пусто. Я думал, Тони похитили.
Тоня на этих словах вышла из ванной. Взгляд протрезвевший, обеспокоенный. Рассеялись чары, вспомнила, что враги наши не дремлют, все еще хотят нашей погибели. Садиться не стала, прислонилась плечом к косяку двери, как я перед этим стоял, слушает.
И что мне Осборну сказать? Что нельзя посылать людей на опасное дело, когда ты знаешь, что у тебя где-то утечка? Индийцы уверены, что по их связи меня с ними никто не может слушать. Но Осборн-то по мобильному говорит.
– Мы можем встретиться, чтобы поговорить не по телефону? – попросил Осборн. – Боюсь, меня опять прослушивают. Прямо сейчас.
Нет, он все понимает. Англичане просто недооценили противника. У русских же главный маневр – напролом.
Я: Ладно, давайте. Там, где вы были с девушкой утром. Через час, не раньше. Заберете меня на машине. Только проверьтесь как следует.
Осборн: Договорились. В час тридцать на том месте.
Тоня ждала, скажу ли я что-нибудь сам. И, не дождавшись, спросила по-русски срывающимся голосом:
– Еще что-то плохое? – Откашлялась. – С папой?
– Нет, с ним пока все в порядке. В дом вашей подруги пробрались посторонние.
– Они теперь ищут меня? Чтобы добраться до папы? – Я кивнул. – И что будем делать?
– Дай подумать.
Первое: Тоню не надо пугать. Бдительность пусть не теряет, но думает, что у меня все под контролем. Второе: ее надо срочно увозить из Лондона, но это мы сейчас с Осборном решим. Третье: раз Тоню ищут, надо расставить киллерам ловушку. Это опять Осборн. Четвертое: поскольку нам с ним встречаться, мне нужно изменить внешность. А у меня для этого лишь солнечные очки.
Я посмотрел на Тоню и подмигнул, чтобы ее подбодрить. Она слабо улыбнулась мне в ответ.
– Значит так, – голосом человека, который знает, как решить любую проблему, сказал я. – У тебя пара часов. Я бы прилег и попробовал заснуть, чтобы хорошо выглядеть. Потому что через пару часов я заеду за тобой и отвезу туда, где вы встретитесь с Питером. А дальше он умчит тебя в тот коттедж посреди романтической пробуждающейся природы.
– А ты?
Пройдя через фильтр общечеловеческой женщины и общечеловеческого мужчины, мы, не сговариваясь, перешли на «ты».
– Питер вряд ли захочет, чтобы я поехал с вами, если ты об этом. Да у меня и дела еще в городе. Слушай внимательно. Ты здесь без охраны и потому в полной безопасности. Но никаких звонков. Дай-ка мне все-таки твой мобильный. – Тоня послушно протянула мне телефон, и я положил его к своим, в электронный презерватив. – И по гостиничному телефону никому не звони. Дверь не открывай, на звонки не отвечай. Просто замри, и все будет в норме.
– А если ты не вернешься через два часа?
– Ты права. Мне на голову с притолоки может упасть танзанийская черная мамба, укус которой, как известно, летален в ста случаях из ста. Так вот, если меня не будет через четыре часа, спустись на улицу и из автомата позвони Питеру. Никаких указаний мест по телефону. Скажешь, что ждешь его там, где вы виделись утром. И подъедешь туда на такси. Давай-ка дам тебе денег.
– У меня есть, папа взял только пятьсот фунтов. – Тоня посмотрела на меня своим привычным, чуть насмешливым взглядом. – А как ты меня заберешь, если я должна не отвечать на телефон и никому не открывать дверь?
– Я скажу пароль. М-м… Вот такой: «Пьеса Шекспира, начинается на «А». И кончается тоже на «А».
Тоня сообразила и рассмеялась:
– Хорошо.
Она еще что-то хотела сказать, и я остановился:
– Что?
– Нет, ничего, – сказала Тоня, потрясла головой и снова засмеялась.
Хорошо ведь, когда человек, за которым охотятся убийцы, находит повод посмеяться!
Я двинулся к двери, и мы оба замялись. Как попрощаться? Просто кивнуть друг другу? Тоня нашлась первая: она обняла меня и поцеловала в щеку.
– Ты только осторожно.
– А ты поспи, – ответил я.
4
Я по лестнице спустился в холл. Быстроглазая литовка недоуменно смотрела на меня, но я сделал вид, что очень спешу, и даже не взглянул в ее сторону.
– Амит, – позвал я, отойдя на сотню метров от отеля.
– Слушаю, Пол.
– Моя маска по-прежнему доступна?
– Какая маска?
Действительно, он же ночной дежурный.
– Мне на базе твой дядя давал маску. Ее оставил в машине, но она мне снова нужна.
– Я не в курсе, но подъезжайте туда. Я предупрежу, чтобы маску разыскали.
– Там еще есть кто-то?
– Там всегда кто-то есть.
Я шел к метро и по дороги перехватил свободный кэб.
– Сохо, Театр Королевы.
Когда, преобразившись в налогового инспектора, я вышел к тому же Театру Королевы, было уже десять минут второго. Такси я поймал сразу, но все равно опоздал минут на десять. Осборн курил, присев на крыло серого «ланд-ровера». Водителя не было, теперь страхуется.
Сейчас я мог разглядеть его получше – тогда в машине, в темноте я мало что заметил. Он еще больше, чем на тех фотографиях, стал похож на Муссолини. Круглая компактная голова – брахицефал, по-научному. Такие часто бывают у полководцев и государственных деятелей, от Юлия Цезаря до Горбачева. Квадратный подбородок боевито выпячивается вперед, взгляд прямой, уверенный, без намека на мечтательность или иллюзии. С левой стороны над ухом шишка – не знаю уж, математическая или какая другая.
Мы пожали друг другу руку.
– Оставьте свой мобильный в машине и пройдемся, – предложил я.
– Хорошо.
Осборн открыл дверцу и положил в бардачок два мобильных. Мы не спеша шли по пустынной улице в сторону Бишопс-гейт. Осборн был явно расстроен потерей людей. Их застрелили сквозь окно машины. Соседи слышали только шум отъезжающего автомобиля. То есть кто-то подъехал или подошел совсем тихо, произвел несколько выстрелов из пистолета с глушителем, потом вошел в дом, прострелив замок, и, убедившись, что Тони нет, поспешно убрался из опасного места.
– Кто еще знал, что вы приставили к девушке охрану? – спросил я.
Осборн сжал губы и выпятил вперед подбородок. Не собирается отчитываться передо мной за их сложности и, вероятно, свою ошибку.
– Круг подозреваемых сужается, – коротко ответил он.
Я сочувственно хлопнул его по плечу. В этой работе все бывает.
– Давайте решим, как вывести девушку из игры, – предложил я. – Питер может же выехать прямо сейчас? Ну, через час-полтора?
– Конечно. Вы скажете, куда ему ехать?
– Я подвезу ее в тихое место, скажем, на Ганновер-сквер. Знаете, где это? – Осборн кивнул. – Будьте у банка Барклейс. Там одностороннее движение вокруг площади, мы всех увидим, если что.
– В три? В начале четвертого? – спросил Осборн.
– Где-то так. Вы же будете там сами?
– Разумеется.
– У вас найдется еще время? У меня есть некоторые соображения, как попытаться со всем этим покончить.
– Заманить их в ловушку?
– Да.
Осборн сжал челюсти так, что желваки пропечатались сквозь щеки.
– Я об этом все время думаю.
– Только… Только пока не отправим молодежь, прошу вас, никому никаких звонков. Даже не забирайте свои мобильные из машины. На такси поезжайте к Питеру.
Осборн с досадой покачал головой:
– Я представить себе не мог, что эти мобильные, как чума, как СПИД.
У всех у нас одно и то же сравнение.
– Да. И почему-то до сих пор никто не удосужился изобрести презервативы, – слукавил я.
5
Двери в «Кенсингтон Гарденс» были открыты, хотя любознательной литовки за стойкой не было – отошла куда-то на минутку. В холле вообще было пусто. Лифт, как показывала красная цифра, был на шестом этаже, и я его ждать не стал. Взлетел к себе на третий через ступеньку по лестнице.