— Игорёк… А сегодня… у нас будет возможность… — она сделала богатую смысловую паузу, — возможность немного поплавать?
— Ну, конечно, Наталья Павловна, — с готовностью откликнулся он, — недаром же я — главный «водяной»!
Она кивнула и в то же время незаметно повела глазами по сторонам, — не заметил ли кто-нибудь её покрасневших щёк?
На этот раз Игорь встретил её в длинном купальном халате почти до пят. Он вопросительно взглянул на неё, когда она скинула свой халатик с красным крестиком, и он увидел её голую грудь: на ней были только плавочки… С невесть откуда взявшимся весёлым озорством вскочив на стартовую тумбу, одним движением прирождённой стриптизёрши она сбросила трусики и, скомкав их, кинула в него как мячик. Автоматическим движением он поймал их ещё в воздухе, отчего полы его халата разошлись, и Наталья Павловна увидела, что под халатом на нем тоже ничего нет… Она засмеялась, прогнулась назад, а потом, сильно оттолкнувшись, почти без плеска вошла в воду. Игорь буквально в несколько мощных гребков догнал её, и пока она плыла, шутливо подталкивал в закруглённую кормовую часть. У противоположной стенки он подхватил её на руки, словно ребёнка во время купания… Она прижалась к нему всей грудью и стала тереться, а он, просунув ладонь ей между ног, проник пальцами в её раковину, одновременно накрыв шелковистые кудрявинки лобка…
И губы их сомкнулись, как два оголённых провода с противоположными зарядами.
… — Не здесь… — из последних сил шептала она непослушными губами, уворачиваясь. — Ну, пожалуйста, — не здесь…
— У вас медпункт запирается? — спросил Игорь.
— Кажется, да… Никогда не делала этого изнутри… — беспомощно призналась она с нервным смешком.
Он легко принял ее на руки и, пришлепывая мокрыми подошвами по кафелю, понёс её обмякшее тело в кабинетик с красным крестом на дверях. А белый халат так и остался сиротливо белеть на стартовой тумбе…
Наконец-то её желание сбылось: всей гладкой кожей своих ягодиц она ощущала щекочущее прикосновение его огромной ладони, — как ей мечталось тогда, в их первую встречу во время купания малышей… Она обвила его шею, словно лиана, и впитывала исходящий от него пьянящий запах чистой кожи с волнующим привкусом пота и ещё чего-то такого, чему названия не было, но от чего вздрагивали её ноздри, как у хорошей охотничьей собаки, поймавшей запах дичи по ветру…
В кабинетике помещалось всего несколько предметов: стеклянный шкафчик со шприцами и лекарствами, письменный столик, выкрашенный белой краской, холодильник и лежак-кушетка, покрытая жёлтой затёртой клеёнкой, — в сущности, топчан с деревянным подголовьем.
Игорь бережно уместил её на кушетку, и её спина сразу прилипла к клеёнке. На узеньком топчане не было места для двоих, он стал на колени и начал целовать ей грудь, снова положив руку ей между ног.
«Ну, поцелуй же меня… туда, где лежит твоя ладонь! Раздвинь языком мои створки, пососи клитор — я с ума сойду!» — крепко зажмурив глаза, про себя молила она мужчину, словно твердя колдовские заклинания, то чуть сводя, то снова призывно разводя ноги, согнутые в коленях. Наконец, Игорь вошёл в неё и почти одновременно, ещё не начиная двигаться, тяжело придавил живот всем весом своего тела.
— Жёстко… — со счастливой улыбкой жалобно пробормотала она, — и спине холодно…
Опираясь на пятки, она стала помогать ему движениями таза и бедер… Сделав ещё несколько судорожных движений, он быстро поднялся и вышел, Наталья еще несколько минут лежала на куцей кушетке, словно собственная пациентка, опустошённая, но возбуждённая по-прежнему.
А ещё через какое-то время неслышно отворилась дверь, и на нее упал белый медицинский халат, брошенный сильной рукой…
VI
Наталья проснулась рано. Она хотела Игоря. Тело вопило! И никакой холодный душ не помогал…
Она ничего, ничего не могла поделать в своей исступлённости. Каким-то краешком едва мерцающего где-то на периферии сознания она понимала, что поступает, по меньшей мере, глупо. Но противостоять этой неодолимой тяге она не могла, не умела. А может, и не хотела?! Разум молчал. Или просто — был бессилен…
Взяв круглое зеркальце на длинной ручке, она, полуобнаженная, села на прикроватный коврик, чтобы разглядеть то самое заветное местечко между ног, которое повело себя вопреки воле своей владелицы, — таким непредсказуемым образом…
«Неужели там ничего не изменилось?! — задавала она себе по сути нелепый, почти детский вопрос из периода раннего созревания, — неужели это моё дьявольское наваждение не оставило никакого следа?!»
Она раздвинула пальцами нежное влажное устьице и, поворачивая зеркало под разными углами, пыталась проникнуть взглядом в тайну собственного влагалища…
Она, конечно, понимала, что делает нечто безумное, непростительное для её гордости, после чего уже не может быть возврата… Всё это промелькнуло в её голове, но она уже не могла остановиться.
«Это же как солнечный удар… Всё плывёт… и по-моему, у меня повышенная температура…»
Но она знала, что никакие силы не могут её ни остановить, ни вразумить! Почти серьёзно, как профессиональный врач, пыталась она поставить себе диагноз: «Быть может, это — просто временное помешательство?!»
И вдруг внутри неё раздался холодный презрительный голос, звучащий, казалось, из какого-то другого измерения:
«Только не засерай себе мозги, — никакая это не любовь, не обожание, даже не фанатское поклонение спортивному идолу — он же ещё никто! Это обычный физиологический всплеск, животное возбуждение, — продолжал голос грубо и честно, — а ты… ты — мартовская кошка на крыше! Нет, нет! Ты — просто сучка в течке, вот ты кто… И не стыдно тебе, блядища?!»
Ей не было стыдно. Было жарко щекам, плавились и ждали затяжных поцелуев губы и соски, её рука против воли соскальзывала вниз, она раздвигала пальцами створки своей раковины и трогала налившийся язычок клитора, сладко вздрагивающий от каждого слабого касания…
А день был просто кошмарным. Мало того, что изнуряющая жара никак не спадала, но ещё пришлось сопровождать в райбольницу девочку из среднего отряда с подозрением на аппендицит. Слава Богу, всё обошлось, но Игоря она увидела только за ужином. И не смогла с ним поговорить.
Она ушла к себе в домик ещё до отбоя и просто лежала на кровати, подложив под голову три подушки. На ней была только старая любимая футболка с большим вырезом, не закрывающая пупок…
Игорь тихо окликнул ее не со стороны веранды, а прямо из окна, распахнутого в сторону берёзовой рощи:
— Наталья Павловна, вы дома?
Она буквально прыгнула на него и стала затаскивать в комнату, но смогла всего навсего стащить с него майку… Он усмехнулся и легко перешагнул через подоконник. Она положила руки ему на плечи и почти теряя сознание от запаха его тела, начала целовать его твёрдые сухие губы, просовывая язык глубоко между зубами, тыкалась губами и носом в мощный, как молодой дубок, ствол его шеи, впивалась в подключичную ямку, царапала коротко остриженными ногтями обширную, как плоскогорье Тибет, его грудь, облизывала соски — поочерёдно, сначала левый, потом правый, спускаясь ниже, покрывала торопливыми, отрывистыми, частыми поцелуями мышцы его могучего пресса, залезала жаждущим языком в глубокую и чуть солоноватую ямку пупка, а сама подталкивала его грудью и лобком к кровати, и в голове её продолжал клубиться сладкий дурманящий туман…
Она торопливо стала коленями на край кровати, чуть расставив ноги: