Робин Дадли обнял ее за талию и решительно увел прочь.
Бесс встревожилась. Елизавета вела себя слишком опрометчиво, а ей самой следовало бы хорошенько подумать, прежде чем наряжаться в костюм монахини. Ее щеки разгорелись, в зале было душно, апостольник натирал подбородок. Мечтая глотнуть свежего воздуха, Бесс бросилась к двери балкона.
Увидев приближающегося к ней мужчину в черных бриджах и сапогах для верховой езды, она вздохнула с облегчением. Костюм этого человека дополняли шляпа с обвисшими полями и черная маска.
— Где же ты был? Я задыхаюсь!
Он взял Бесс за руку и повел ее на балкон.
— В чем дело, моя маленькая монахиня?
— Напрасно я выбрала этот костюм! Думала, это будет забавно, хотела показать тебе, что по-прежнему чиста, а вместо этого разозлила принцессу Марию!
— Тс-с! — Приложив ладони к ее щекам, мужчина нагнулся и завладел губами Бесс.
Радостно прильнув к нему, она почувствовала себя в безопасности.
— Как жаль, что ты женат!
— Мне тоже.
Бесс задрожала. Ночь выдалась морозной, и после душных комнат девушку охватил озноб.
— Холодно! — Она взяла спутника за руку и потянула к двери.
Оглядев Длинную галерею, Бесс заметила вдалеке еще одного мужчину в черных кожаных сапогах. Ее глаза округлились от изумления, когда она узнала Уильяма
Кавендиша. Бесс пристально оглядела своего спутника и лишь теперь заметила, что он выше Уильяма и шире его в плечах.
— Кто вы такой? — гневно спросила Бесс. Незнакомец усмехнулся:
— Не бойся, Плутовка, — даже я не насилую монахинь. — И он отошел.
Заметив Бесс, Кавендиш пробрался к ней через толпу.
— Кто это был рядом с тобой? Джордж Толбот?
— Да! Я готова задушить его! — пылко воскликнула Бесс.
— Смотри не проглоти свои четки, дорогая. Чем он так разозлил тебя?
— Уильям, пожалуйста, отвези меня домой! Мне так плохо!
— Тогда едем немедленно! Полночь еще не наступила, но я все-таки хочу преподнести тебе новогодний подарок.
Обняв Бесс за плечи, Кавендиш быстро повел ее через двор к карете. Он помог Бесс забраться в экипаж, сел рядом и притянул ее к себе. Губы Бесс были холодны как лед, но Уильям быстро согрел их поцелуями.
— Я знаю, как уберечь тебя от холода, — прошептал он.
— Прошу тебя, не надо!
— Я пошутил. Смотри, что я тебе приготовил.
Бесс сняла крышку с большой коробки и радостно вскрикнула. Свет факелов, горящих во дворе, засеребрился на мягком лисьем меху. Расправив меховой плащ, Бесс увидела, что он подбит аметистовым бархатом. Она сразу же закуталась в плащ и подула на серебристый мех, наслаждаясь его шелковистым прикосновением.
— Какая прелесть! У меня еще никогда не было меховой одежды!
— Скоро у тебя будет много мехов. Бесс подставила Уильяму губы.
— С Новым годом, Бесс!
— С Новым годом, Уильям!.. — Прижавшись к нему, она рассказала о досадных событиях этого вечера.
Кавендиш рассмеялся, и Бесс поняла, что ценит в нем умение превращать в шутку любую трудность. Ей вдруг расхотелось возвращаться в Суффолк-Хаус. Вот если бы провести всю ночь в теплой, уютной карете!
Повеса вздохнул. Он надеялся, что роскошный подарок заставит Бесс уступить ему. Разочарованный, Уильям велел кучеру везти их на Ричмонд-Хилл, откуда открывался живописный вид. Здесь, на холме, они встретили рассвет над долиной Темзы — первый рассвет нового, 1547 года.
В следующий раз Кавендиш увиделся с Бесс только в конце января. Ему пришлось отправиться в Хартфордшир и разобраться в запутанном деле об аренде земель, принадлежащих аббатству Сент-Олбанс. Кроме секретаря, Кавендиш взял с собой множество клерков, поскольку земли Сент-Олбанса были обширными и почти все сдавались в аренду — таким образом настоятель аббатства пополнял казну. Церковные земли простирались до самого Нортоу, где в прелестном особняке и разместился сэр Уильям с сопровождавшими его лицами.
Даже во время поездок Кавендиша не покидали мысли о Бесс. Он знал, что у него есть немало соперников, готовых сделать ей предложение, но все-таки надеялся как-то привязать ее к себе. Осматривая поместье Нортоу, Уильям размышлял о своей ситуации. Роскошные подарки, меха и драгоценности не помогли ему приблизиться к заветной цели.
Он вспомнил день, когда познакомился с Бесс и она призналась, что их выселили из родного дома. А еще она сказала, что с детства мечтает иметь собственный дом. Уильям в точности запомнил ее слова: «Не смейтесь надо мной, сэр. У меня непременно будет собственный дом!»
Чем больше он думал об этом разговоре, тем сильнее убеждался в одном: Бесс ни за что не согласится отдаться ему — она хочет законного брака. Вероятно, этой девушке пришлось многое пережить, поэтому брак представляется ей тихой гаванью. Может, именно поэтому Бесс так влечет к нему: он уже немолод, знает, как устроен мир, у него есть состояние и связи.
Кавендиш решил ничего не предпринимать, пока Бесс не увидит Нортоу своими глазами. Если ей понравится этот дом, он найдет способ приобрести его — для них обоих.
Уильям прибыл в Суффолк-Хаус как раз к ужину. Томас Сеймур, явившийся с визитом к Генри Грею, сообщил собравшимся радостную весть: король только что назначил Кавендиша членом тайного совета. Ужин прошел весело и шумно, с множеством тостов и поздравлений.
К концу ужина адмирал убедился, что Бесс не рассказала о его романе с Елизаветой ни чете Грей, ни Кавендишу, и вздохнул с облегчением. Благодарно поцеловав руку Бесс, Томас негромко проговорил:
— Приятно иметь друзей, умеющих хранить секреты. — Он взглянул на Кавендиша и вложил руку Бесс в его ладонь. — Тебе повезло, Уильям. Миссис Барлоу осталась непоколебима, хотя я лез из кожи вон, чтобы обольстить ее.
Уильям увел Бесс подальше от любопытных ушей, в гостиную.
— В последнее время тебе часто случалось ездить верхом? Бесс надеялась, что Кавендиш не спросит, кто сопровождал ее.
— В Челси мы каждый день совершали верховые прогулки, но не выезжали за пределы парка. Мне так недостает долгих прогулок по холмам и торфяникам Дербишира!
— А ты не хотела бы прокатиться со мной, Бесс?
— С удовольствием! — Темные миндалевидные глаза девушки возбужденно заблестели.
— Я приглашаю тебя в Сент-Олбанс — дело в том, что мне поручено разобраться в запутанном деле об аренде земель аббатства. Но ехать придется долго: до аббатства восемнадцать миль!
Бесс замялась.
— Боишься замерзнуть?
— Нет, Уильям, что ты! — Собравшись с духом, Бесс призналась:
— Мне бы не хотелось видеть, как ты расправляешься с бедными монахами — пусть даже по приказу короля.
— Бесс, милая, неужели ты меня до сих пор не знаешь? Мой конек — не кнут, а пряник!
Она удивленно взглянула на него.
— Глупышка, я имел в виду взятки! Только благодаря им мне сопутствует удача. Подкуп помогает устранить все разногласия и прийти к взаимовыгодному соглашению!
— Ты хочешь сказать, что все священники и монахи продажны?
— Конечно, нет! — В глазах Кавендиша мелькнула насмешка. — А вот аббаты и аббатисы, управляющие монастырями, сделаны совсем из другого теста. С ними следует держать ухо востро. Мне удается одерживать победы там, где все остальные лишь терпят поражения!
Бесс рассмеялась:
— Ах ты, мошенник!
— Поедем со мной, и я покажу тебе, чем занимаюсь. Глаза Бесс выразили любопытство.
— Я буду готова на рассвете.
— К сожалению, завтрашний день мне придется провести в Лондоне. Давай отложим поездку на послезавтра. — Кавендиш обнял Бесс за талию и прижал к себе. — Хорошо, что ты не утратила любопытства.
Она покраснела, поняв, что Уильям начинает следующую фигуру сложного танца любви.
Через два дня маленькая кавалькада покинула город и направилась к Сент-Олбансу. Кавендиша и Бесс сопровождал секретарь Уильяма — Роберт Бестни. Путники выехали на северную дорогу, и вскоре предместья Лондона сменились заснеженными полями.