Кавендиш радовался тому, что Бесс без труда поспевает за ним. Он давно привык подолгу сидеть в седле, утомительные путешествия лишь бодрили его. Вчера днем Уильям отправил в Сент-Олбанс повозку, нагруженную отборной снедью, дичью и французскими винами, — этот подарок должен был обеспечить путникам теплый прием. Кавендиш направлялся с Бесс прямиком в Нортоу, желая узнать ее мнение об особняке, прежде чем приступать к переговорам.
В обнесенном стеной дворе он помог девушке спешиться и подвел к дверям особняка:
— Интересно, понравится ли тебе этот дом?
Снимая перчатки, Бесс вошла в просторный зал. В камине приветливо горел огонь. Согрев озябшие руки, она обвела комнату внимательным взглядом. Высокий потолок поддерживали резные дубовые балки. Скамьи и столы были тоже из темного дуба. По обе стороны от зала располагались две гостиные, одна из которых служила столовой. Стены были обтянуты плотным холстом, камины украшали резные полки. В глубине дома находилась огромная кухня, уставленная начищенной медной утварью.
Изысканная лестница вилась вокруг резной колонны. На втором этаже было восемь спален с окнами в сад.
Уильям подошел к Бесс. Она стояла у окна, обращенного на запад.
— Вон там — Чилтерн-Хилл. — Взяв Бесс за руку, он повел ее в другую спальню. — А в четырех милях отсюда расположен Хэтфилд, поместье леди Елизаветы.
— Неужели? Как же она решилась покинуть эти живописные места? — Вздохнув, Бесс прильнула к Кавендишу. — Этот дом великолепен, я искренне завидую его хозяевам. Почему же здесь никто не живет?
— Аббатство Сент-Олбанс сдало его в аренду, но, поскольку деньга не были уплачены, в настоящее время вопрос об аренде является спорным.
— Жаль! В таком доме следовало бы жить постоянно, холить его и лелеять.
Уильям повернул Бесс к себе и провел пальцем по ее щеке.
— А ты хотела бы жить здесь?
Она глубоко вздохнула и вопросительно посмотрела на него. Но не успела Бесс ответить ему, Кавендиш закрыл ей рот поцелуем. Он вновь завладел ее рукой и засмеялся, заметив, каким жадным взглядом Бесс обводит комнату.
— Пойдем со мной. Молча сиди и слушай, а я постараюсь сделать так, чтобы Нортоу стал нашим загородным домом.
В аббатстве Бесс познакомилась с аббатом, а сэр Уильям поправил священника, который обратился к его спутнице «леди Кавендиш». Бесс вспыхнула. За обедом она сидела молча и потягивала мальвазию, пока Уильям и его секретарь Роберт Бестни заключали сделку.
— Как вам известно, король поручил мне осмотреть собственность монастырей и конфисковать ее. Прибыв сюда на прошлой неделе, я был намерен поступить именно так. Я осмотрел земли аббатства и составил опись принадлежащего ему имущества — словом, теперь осталось только передать это имущество короне.
Заметив отчаянный и умоляющий взгляд аббата, Уильям посочувствовал ему:
— Дружище, в наши времена по поводу религии возникает немало споров. Поскольку наш монарх — протестант и его придворные — тоже, католикам придется пострадать.
— Нельзя ли нам по крайней мере оставлять себе плату, которую мы получаем за свою собственность, сданную в аренду?
— Боюсь, эти деньги также принадлежат короне. Сумма весьма внушительна. — Кавендиш подал знак Роберту, и тот показал аббату последний лист отчета с итоговой суммой.
Отчаяние на лице аббата сменилось безнадежностью.
— Всюду царит несправедливость, — мрачно продолжал Кавендиш. — Но поскольку мне предоставлены широкие полномочия, я готов дать вам целый год отсрочки, чтобы вы возместили хотя бы некоторые потери. — Уильям, сделав паузу, подождал, когда в душе аббата вспыхнет надежда, затем добавил:
— Однако мне прекрасно известно, что подобные долги возвращают кредиторам крайне редко…
Аббат снова приуныл.
Уильям сделал вид, будто борется с собой:
— Вот что я вам скажу: составьте договор аренды, по которому все земли и прочая собственность Сент-Олбанса будут сданы короне сроком на один год. Я позабочусь о том, чтобы арендную плату выплачивали лично вам. А когда срок аренды истечет, Сент-Олбанс станет собственностью государства.
— Значит, за аренду будут платить лично мне? — переспросил аббат, не веря в свою удачу.
— Вы получите гарантии от меня. — Уильям взглянул на секретаря:
— Какой долг значится за поместьем Нортоу, Бестни?
— Шестьдесят фунтов, сэр Уильям.
— Если вы передадите мне купчую на поместье Нортоу с таким расчетом, чтобы я мог вступить во владение немедленно, то сегодня же получите эти шестьдесят фунтов.
На лбу аббата выступили капли пота.
— Сэр Уильям, как мне благодарить вас?
— Это ни к чему, старина. Просто помните о том, что нашему монарху претит несправедливость.
Когда они возвращались в Лондон, поднялся холодный ветер, и Бесс плотнее запахнулась в свой лисий плащ.
— Уильям, объясни, что произошло. Разве ты не нарушил закон?
— Ты совсем замерзла, милая. Садись ко мне в седло, я согрею тебя.
Бесс отдала поводья своего коня Роберту Бестни, а Кавендиш пересадил ее к себе в седло. Он по-хозяйски обнял Бесс, а она прижалась к его горячей груди. Широкие плечи Уильяма заслоняли ее от ветра. Приблизив губы к уху Бесс, Кавендиш объяснил:
— Средства, которыми я воспользовался, вряд ли навлекут неприятности на меня или на Генриха Тюдора.
— Значит, купчая на Нортоу будет составлена не на твое имя? — прошептала Бесс, не веря, что Кавендиш решился на такой дерзкий шаг.
— Поместье я получу в уплату за передачу собственности аббатства Сент-Олбанс короне. Аббат полностью согласен с моим решением.
— Уильям, неужели Нортоу и вправду будет принадлежать тебе?
Он просунул ладонь под ее плащ и коснулся груди.
— Владельцем поместья буду считаться я, но на самом деле оно принадлежит тебе.
Бесс охватил трепет восторга, ее сосок затвердел под плотной тканью амазонки.
Кавендиш прихватил зубами ее ухо.
— Когда мы поженимся, Нортоу станет нашим загородным домом.
Он впервые произнес эти слова! Наконец-то Уильям пообещал жениться на ней! Бесс хотелось обнять и расцеловать его, но они были не одни. Поэтому она потерлась ягодицами о чресла Уильяма и почувствовала, как его достоинство набухает под черной кожей бриджей.
— Ты нарочно мучаешь меня!
Бесс лукаво засмеялась.
В Суффолк-Хаус они прибыли уже затемно. Кавендиш соскочил с коня и помог спешиться Бесс. По мере приближения к дому его желание неудержимо нарастало.
— Мне надо вымыться и переодеться, а потом я приеду к тебе. — Он не спрашивал разрешения — просто предупреждал о своих намерениях.
Больше всего на свете Бесс хотелось остаться с Уильямом наедине. Весь день рядом с ними были чужие люди. Уайтхолл, где жил Кавендиш, располагался в двух шагах от Суффолк-Хауса. Бесс знала, что у нее в комнатах их никто не потревожит. Она откинула голову, мечтая о поцелуе, но понимая, что ее желание неосуществимо.
— Возвращайся скорее! — шепнула она.
К тому времени как Уильям вернулся, Бесс успела вымыться, надушиться и надеть простое утреннее бледно-зеленое платье. Она приказала лакею принести ужин к ней в комнату.
Едва лакей удалился, Бесс бросилась в объятия Уильяма. Они целовались, шептались и вновь обменивались поцелуями, не веря в то, что наконец-то остались вдвоем. Оба никак не могли утолить жажду, снедавшую их целый день.
Подхватив Бесс на руки, Кавендиш отнес ее на кушетку у камина.
— Бесс, я безумно люблю тебя! Клянусь, прежде я никогда не испытывал подобных чувств.
Давно ожидая этих слов, она обвила руками его шею, прижалась к нему и впервые после смерти отца почувствовала себя в полной безопасности.
Поцелуи становились все продолжительнее и настойчивее, Бесс изнемогала от желания. Сильные пальцы Уильяма перебирали ее волосы. Он прокладывал по лицу Бесс горячие дорожки, ощущая бьющиеся жилки на висках, за ушами и на шее. Аромат Бесс заполнял его ноздри, которые трепетали от страсти, а настойчивые руки спускали платье с ее плеч, касались груди. Обоих охватил жар желания.