- Я тут не причем! - вопила она,- сам задрых как сурок, а я виновата!
- Только из-за твоей прожорливости мы попали в эту переделку! Меня-то усыпили, но ты ведь не спала - что там происходило? Почему донна так страшно сожгла себе кожу?
- Это вышло случайно, госпожа укатилась прямо в очаг!
- Но ведь графиня не саламандра, чтобы окунувшись в огонь выйти оттуда невредимой! Она бы умерла, если бы получила такие ожоги, свалившись в очаг. А донна обгорела ровно, без пузырей, как будто долго жарилась на солнце!
- Может, так оно и было!
- Да ты что, последний разум проела? Ноябрь на дворе, откуда быть такому солнцу? А волосы, почему порыжели?
- Что ты меня допрашиваешь, как судья! Откуда я знаю, почему она рыжая? Одна моя знакомая рассказывала, что если мыть волосы в настоявшейся бычьей моче, то они приобретут рыжий отлив! Наверное, и донна...
- Я тебя убью, толстуха! Только не надо мне рассказывать, что на обгоревшую донну мочился три дня не облегчавшийся бык! Только такая тупая корова, как ты способна придумать такую дикую историю!
- Сам тупой..., проморгал её светлость, а теперь злишься!
- Я всю дорогу делал всё, чтобы она как можно быстрее вернулась к мужу! Можно сказать, из шкуры лез, чтобы нас догнала и обнаружила погоня, а что теперь делать - право слово, не знаю! Ну не показывать же её в таком виде графу? Как бы всем не пострадать! Надеюсь, что ты, идиотка, понимаешь, какая кара нам с тобой грозит, если граф хоть о чем-нибудь догадается? Для инквизиции слова "невиновен" не существует!
- Ах, я бедная, бедная, вечно на мою голову сыплются неприятности,- запричитала дурным голосом Хельга,- граф прикажет меня высечь! А у меня итак после кнута едва кожа затянулась!
- Хватит выть! Что у вас тут происходит?
Стефка умудрилась растеряться даже в том беспомощном и жутком состоянии, в котором находилась. Этот внезапно прогремевший голос принадлежал какому-то незнакомцу, и одновременно был ей смутно знаком.
- О, справедливый, добрый господин,- тот час дурашливо запел шут,- куда мы едем, знает только он один! И навевает скрип колес, интересующий нас всех вопрос - куда мы едем и зачем? И не нажить бы нам проблем!
- Демуазель едет в Париж! А куда надо тебе, не знаю, так что можешь идти на все четыре стороны!
Но разве от Тибо можно было отделаться таким предложением, он его мудро пропустил мимо ушей.
- В Париж? Так есть одна беда, нам незачем скакать туда!
- Демуазель Иоланта ясно сказала моему отцу, что едет к Азенкурам.
Стефка от ужаса затаила дыхание - это был голос Рауля, того самого Рауля, который открыл какой-то проход, если только...,. если только ей это не приснилось! И тот волшебный огонь, и белая кошка, и Марго!
- Как бы нам не ошибиться,- с тяжелым вздохом заметил карлик,- и опять не заблудиться! Скоро месяц, по пустому ищем мы дорогу к дому!
- Если это все, что ты можешь мне сказать, так лучше бы молчал, шут!
Да, когда приближенные донны жаловались на надменность графа, они ещё не сталкивались с завораживаемым холодом французского дворянина. Ледяной голос Рауля де Сантрэ заставил вздрогнуть в ознобе даже горящую, как в аду несчастную Стефку.
- Лучше расскажите, что произошло с вашей госпожой за ту пару часов, на которые я вас оставил прошлой ночью?
- Она упала в очаг!
- Она обгорела на солнце!
Завопили наперебой два голоса и понятно, что ни один из этих ответов не устроил сына барона.
- Действительно, чем допрашивать дураков, лучше выслушать карканье ворон! Чтобы упасть в очаг нужно было откуда-то его взять посереди того холма, ну, а о солнце даже и говорить не хочется! Может, вы придумаете ещё какое-нибудь объяснение?
- Мы ничего не знаем,- противным голосом затянула Хельга,- мы крепко спали, а проснулись и вот - госпожа вся, как огнем опаленная!
- Почему наша донна так загорела, не ваше и не наше дело! - огрызнулся карлик,- спали очень крепко мы и даже не видели сны!
- Тогда перестаньте орать,- со злостью посоветовал де Сантрэ,- ваши вопли слышатся вдоль всей дороги, и на нашу повозку косятся люди! Не хватало только, чтобы кто-нибудь захотел сюда заглянуть и увидел демуазель в таком виде!
Только теперь Стефка поняла, почему её ложе подрагивает и раскачивается. Оказывается, её везли в повозке, но почему она так плохо себя чувствовала? Неужели, действительно упала в огонь? И вся та бесовщина, что привиделась ей позже, не больше и не меньше, чем больной бред?
Ей невыносимо хотелось пить, но, увы, как она не силилась, из пересохшей глотки не вырывалось даже стона. Немилосердная тряска на ухабах и кочках дороги вызывала у Стефки болезненные ощущения во всем теле, и только общая слабость помогала ей вновь и вновь впадать в полуобморочное состояние, где вновь свистел в ушах ветер, и она неслась и неслась на спине белоснежного зверя, куда-то в звездную бездну.