Лежа без сна в повозке между Хельгой и Тибо Стефка напряженно прислушивалась к происходящему снаружи. Её волновало долгое отсутствие де Сантрэ, но фыркали лошади, потрескивали угли догорающей жаровни, сопели спящие спутники и больше ничего не тревожило ночной тишины. Рауль же как будто растворился среди окружающей тьмы.
Утро принесло первый за долгое время солнечный денек, морозец и радостные взвизги шута и служанки при виде укрытой холстинкой корзинки.
Но прежде чем Стефка успела окончательно проснуться, радость слуг сменилась огорченным разочарованным вздохом.
- Это, наверное, для вас, донна!
Неуверенный голос Хельги заставил графиню взглянуть на содержимое корзинки, и она замерла от удивления, сменившегося невольной восхищенной улыбкой.
Да и было отчего оживиться её, казалось бы, ожесточившемуся сердцу.
Плоская корзина была заполнена цветами - нежные стебельки ландышей с хрупкими белоснежными колокольчиками соцветий! В холодном солнечном воздухе осеннего утра тонкий аромат весенних цветов казался чарующе сильным.
Даже Хельга и Тибо и то благоговейно замерли, вдыхая в себя непривычный запах.
- О, Пресвятая дева,- растрогано ахнула Стефка, прижимая к лицу душистые соцветия,- как в Черном лесу, как дома!
И невольные слезы потекли по её щекам, когда перед внутренним взором предстали милые сердцу картины полян родного леса, черного силуэта старого замка, его поросшие мхом и лишайником стены.
- Ландыши, весна!
- Но сейчас осень, ваша светлость!
Тихий голос Тибо привел её в чувство, заставив изумленно отпрянуть от цветов. Действительно, откуда Рауль взял ландыши накануне зимы? Опять колдовство?!
Стефания побледнела, в ужасе глядя на зеленые стебельки, но они выглядели настолько реальными, с комочками земли, с травинками и чуть помятыми листьями!
- Здесь что-то есть ещё!
И Хельга вытащила из корзины маленькую резную шкатулку. Графиня подозрительно оглядела изукрашенную непонятными символами крышку, и лишь потом осторожно открыла, на мгновенье отпрянув от через чур пронзительного света.
На белом бархате подкладки красовалась золотая брошь удивительно тонкой работы, в виде ландыша, цветки которого представляли собой искусно ограненные алмазы.
- Красота-то какая! - ахнули Тибо и Хельга в один голос.
- Такую вещь если продать, то много полновесных денег можно взять!- заинтересованно добавил первый, прикидывая стоимость украшения.
Это было действительно очень красиво, но Стефания полюбовавшись на тонкую работу, все-таки перевела взгляд на настоящие ландыши. Как не странно было их появление в эту пору, но она так соскучилась по цветам, что вновь погрузила руки в их живую нежность.
- Красиво, ничего не скажу, - пробормотал шут, безрезультатно обшаривая повозку, в поисках следов пищи, - но на хлеб я это не положу!
Уныло пожевав остатки вчерашних черствых лепешек, путники забились в повозку, и невозмутимый возница ударил лошадей. Рауль так и не появился.
Весь день, трясясь на ухабах плохой дороги, Стефания с ностальгией рассматривала подарок, то и дело опуская нос в ландыши и жадно вдыхая аромат. К вечеру, как и следовало ожидать, нежные соцветия завяли, скукожились и перестали источать свой чарующий запах.
"Похоже, они все-таки настоящие! - удивилась наша героиня,- может, во Франции ландыши цветут и осенью?!"
Цветы немного изменили отношение Стефании к Раулю. Не то чтобы он ей вдруг понравился, но хотя бы перестал невыносимо раздражать.
Когда на закате его лошадь вновь появилась возле повозки, обрадовались не только голодные слуги, но оживилась и графиня. К ленчику седла шевалье были приторочены несколько птиц, которые он небрежным жестом бросил Хельге.
С радостным кудахтаньем немка и шут кинулись ощипывать перья, предвкушая, как на стоянке будут варить вкусную похлебку.
Стефка недоуменно проследила за движениями ловких рук. На кухне родного замка она часто наблюдала за этой процедурой, и никаких чувств у неё это не вызывало. Но сегодня, запекшаяся кровь на тушках, свалявшиеся перья - тошнота и горечь во рту вылились в сильнейшее неприятие происходящего.
- Шевалье, меня укачивает, не могли бы вы...
Не говоря ни слова, де Сантрэ помог ей вылезти из повозки, а потом, ловко ухватив за талию, подсадил себе в седло.
К вечеру вновь подморозило, и за горизонт опускалось кроваво-пурпурное солнце, окрашивающее и без того по-осеннему унылый мир мрачными, багровыми красками. Стефка зябко куталась в свой видавший виды плащ, и невольно в поисках тепла прижималась от пронзительного ветра к груди всадника.