Она так долго плакала и причитала, горестно перечисляя свои мнимые несчастья, что недалекая, но добрая женщина пожалела сирот, и, обежав всех кумушек, нашла знакомых, чей глава семейства то же выезжал с хлебным обозом, и тот клятвенно пообещал не дать их с Тибо в обиду.
- Попробуй только вякни, хотя бы слово,- пригрозила графиня то и дело порывавшемуся что-то съязвить шуту,- станешь немым карликом, на радость всем, кто хоть раз с тобой встречался. Язык вырву!
Вряд ли тот поверил угрозе, но все-таки мудро промолчал, когда сердобольная трактирщица собрала им на ужин пару лепешек с куском курицы.
Стефка мужественно открыла рот..., и тут же его закрыла.
- Не могу,- мрачно призналась она,- ешь сам!
И Тибо в мановение ока сожрал все предложенное, сыто отрыгнул и улегся спать, а Стефания всю ночь прокрутилась на скудной лежанке рядом с сопящим карликом. Бежать-то, она бежала, но что делать дальше? Куда идти в незнакомом Париже? И кого искать, не Азенкуров же, на самом деле?
- Подумаешь, проблема,- зевнул поутру карлик, когда она пожаловалась ему на бессонную ночь,- а Гачек на что? Уж он, что-нибудь придумает!
Про земляка графиня совершенно забыла, и теперь, воспрянув духом, с нежностью вспомнила своего соотечественника. Да вот же, решение всех проблем! Славек, действительно, обязательно поможет!
Зимнее солнце ещё только багрово забрезжило на востоке, а обоз уже тронулся в путь.
В одной из телег, положив голову на мешок с мукой, спала крепким сном счастливая Стефка. На её коленях притулился дремлющий Тибо, не пожелавший пачкать свой нарядный костюм мучной пылью. Но беглянка даже не стала сгонять наглого шута, у неё на душе впервые за долгие месяцы воцарился покой. Пусть впереди ещё было немало трудностей, но эйфория свободы уже охватила её, и Стефания, наконец-то, окончательно поверила, что убежала от Рауля.
- И никогда больше,- твердо сказала она себе,- я не буду иметь дела с нечистой силой!
АНГЛИЯ.
Чудовищные сквозняки, гуляющие по обширным залам замка Тьюрдорф, любезно предоставленному папскому посольству его владельцем, скрывшемся, наверное, в более пригодном для жилья месте, были ещё не самой худшей напастью. Больше всего допекала южан-легатов промозглая сырость, от которой не было спасения даже у гигантских каминов, в которых горели целые стволы деревьев. Что толку в опаленных носах туфель и в начинавшей то и дело парить одежде, если по осклизлым стенам на противоположном конце зала иногда даже струилась подозрительная влага.
Волглое белье, не согревающиеся даже жаровнями спальни, отвратительная еда. Пусть только злопыхатели скажут, что жизнь у аристократов - мёд, дон Мигель их лично ткнет носом в плесень у себя за кроватью. С каким бы удовольствием они от этого грандиозного великолепия съехали на какой-нибудь постоялый двор, с маленькими, но хорошо протопленными комнатами. Увы, "положение обязывает"!
Поэтому простуженные, с застарелым насморком, чихающие и трясущиеся от холода папские легаты тщетно кутались в теплую одежду, да пичкали себя отвратительным вином со специями из запасов хозяина - графа Солсбери.
- Мы киснем здесь уже месяц,- привычно жаловался граф епископу,- а дело не сдвинулось с мертвой точки. А все этот беспокойный граф Уорик. "Делатель королей" - ни больше, ни меньше! Практически процарствовав первые годы правления вместо молодого повесы Эдуарда, беспринципный интриган теперь не хочет расставаться с властью. Какое тщеславие у этого человека! Между тем, я уверен, что за замыслами реставрации короля Генриха на престоле, стоит наш хитроумный король Людовик. Известно ведь, какие конфликты вспыхивали между Уориком и Йорком по вопросу поддержки Карла Смелого. Вот теперь бургундец и вынужден принимать у себя беглеца, сторонника свергнутого короля, а как же - родственные связи!
Братичелли в силу возраста воспринимал английский климат ещё хуже, чем его молодой сподвижник. У него разыгрался ревматизм, скрючило пальцы на ногах и болело раненное в годы неразумной юности плечо, но принимал он эти напасти с похвальным смирением, ни то что выходящий из себя от вынужденного безделья дон Мигель.
- Ланкастеры продержатся недолго,- убежденно заверил его епископ,- что из того, что Уорику удалось захватить в плен короля Эдуарда, потом же он все равно его выпустил! Надо же, как ребенок, поверил лживым посулам и обещаниям. Непростительная наивность со стороны такого опытного интригана. И мало проку от королевы Маргариты в этом тонком деле, хотя для женщины она необыкновенно воинственна. Сам же король по-прежнему сидит в Тауэре, да и какой толк с этого, не понять в каком мире существующего государя?