Брачующиеся стояли напротив аналоя, и счастливой Стефке казалось, что они плывут куда-то вдаль на корабле замковой часовни, повторяя за епископом слова священного обета. Плывут в радость, долгую и счастливую семейную жизнь, наполненную любовью и пониманием.
А потом был свадебный пир, с заздравными тостами, смехом, веселыми, подчас непристойными шутками, с музыкой и танцами. Новобрачные сидели рядом и терпеливо принимали поздравления гостей. Надо сказать, что те иногда имели далеко не невинный характер. Особенно изощрялся, вгоняя графиню в нервную краску один из баронов, пожилой мужчина лет пятидесяти с рыжей неопрятной бородой.
- Желаю вам, граф, так объездить в эту ночь новобрачную, чтобы она, как кобылка вечно несла на себе седока!
- Пусть ваш меч легко войдет этой ночью в девственные ножны...
И так далее, и тому подобное.
- Кто о страсти много говорит, у того пестик очень редко стоит!
Вылез откуда-то из-под юбок госпожи вездесущий шут.
Можно только представить, что тут началось. Оскорбленный гость взревел и схватился за нож, все остальные гости согнулись от смеха (кстати, громче всех смеялся епископ!). Стефка испуганно закрыла своего карлика юбками, испугавшись, что рыжебородый убьет глупыша прямо на глазах у присутствующих.
Дон Мигель, так же отсмеявшись, громко обратился к жене.
- Час поздний, сердце моё! Не пора ли нам удалиться в часовню?
Стефка вопросительно глянула на супруга, решив, что она ослышалась или чего-то не поняла, но судя по тому как стихал смех в огромном зале, гости были в таком же недоумении, изумленно уставившись на новобрачного.
- В часовню? - внезапно раздался чей-то подвыпивший озадаченный голос,- а зачем ему в часовню? Она же уже его жена!
Граф холодно улыбнулся, надменно глянув на собрание.
- В нашей семье,- сухо пояснил он,- веками придерживаются традиции проводить первые три ночи после свадьбы в молитвах к Богу о ниспослании крепкого и здорового потомства! Это называется ночами Тобиаса.
Опешившая от перспективы заменить долгожданные ласки и поцелуи ночным стоянием на коленях, новобрачная оцепенела. И моментально услышала странное хрюканье возле своих юбок, сразу же догадавшись, что оно означает. Стефка бросила всполошенный взгляд на Гачека, тот быстро опустил глаза, но все равно не смог скрыть их веселого блеска.
Да что там друзья! Подвыпившие гости за малым исключением смотрели на графа, как на опасного больного. Такая красавица жена и вдруг...
- Для графа лучше молиться, чем на жену взгромоздиться!
И без того выведенная из себя графиня моментально нашла ухо насмешника и больно вцепилась в него пальцами.
Но дон Мигель тоже понимал, что сказал лишнее, и то что нормально для аскетической Испании, неприемлемо для веселой и откровенной Германии. А уж вытянувшееся лицо явно разочарованной супруги вызвало у него снисходительную улыбку.
- Но так как я уже пять месяцев неустанно молюсь об этом каждую ночь,- добавил он, - то, думаю, можно сократить время Тобиаса до нескольких часов. Я мечтал, что вы преклоните колена рядом со мной, дорогая, но раз вам нездоровится, то сделаю это один, а вы пока отдохнете и приготовитесь к вашей первой ночи в объятиях супруга!
Минутное замешательство после этих слов, было вызвано тем, что гости каждый по-своему переварили услышанное, и только осознав, что испанец просто блажит, а не отказывается от первой брачной ночи, с легким сердцем вернулись к еде и питью, все-таки немного про себя пожалев юную графиню.
В спальне хозяйку ждала только Хельга. Она помогла ей снять тяжелый свадебный наряд, помыться, расчесала волосы и, раздев до нага, уложила в просторную кровать. Она собиралась уже задернуть полог, когда взволнованная до нервного озноба Стефка её задержала:
- Побудь со мной, Хельга! Мессир не скоро придет, он будет несколько часов молиться, а мне не по себе!
Служанка с доброй улыбкой встала на коленях у края кровати, с жалостью оглядев, натянувшую до самого носа простынь перепуганную госпожу.