Тут Изабо животом сделала такое непристойное движение, что Стефания не удержалась от смущенного смеха.
- О чем же пишет твой поэт? - поинтересовалась она,- неужели о любви?
- Какой там..., о любви! - небрежно отмахнулась Изабо, - о выпивке, воспевает иногда мой зад, а в основном о том, как ему нравится жить и как ему не хочется умирать. Он премилый, озорной и веселый, я его просто обожаю! Только,- глубоко вздохнула она,- его уже дважды чуть не повесили!
Графиня слегка оторопела - наверное, это была какая-то экстраординарная личность!
- Где же он скрывается от бальи?
Девушка недоуменно пожала плечами, почесав нос.
- Да, скорее всего, на Дворе Чудес! Там все прячутся, ведь никто туда не суется. Ну, а как стемнеет, Франсуа приходит ко мне, - губы Изабо изогнула нежная улыбка, - правда, я почти все время занята, но и для него минутку всегда улучаю. Женщина не может жить без любви, она без неё все равно, что мертвая.
Стефания задумчиво перекусила нитку, заканчивая латать прореху. Как-то странно все это звучало..., если ещё учесть, кем было произнесено!
После того, как Изабо забрала свою юбку, зашла ещё одна девица - этой надо было починить корсаж. Поэтому, когда де Монтрей пришел к своей протеже, то увидел её в слабом свете светильника, склонившуюся над шитьем. Дом уже сотрясался от смеха, грубых мужских голосов и женского визга - девицы начали свою работу.
- Как ты, Стефания?- он осторожно поцеловал пальцы с зажатой в них иглой.
- Да, ничего,- ласково улыбнулась она доктору, и в ответ прикоснулась к его щеке губами,- здешние обитательницы, действительно, неплохие девушки. С одной из них - толстушкой Изабо я даже разговорилась, и она мне рассказала о своем возлюбленном поэте, который скрывается в каком-то Дворе Чудес.
Она рассказала эту историю доктору, чтобы немного пошутить, но неожиданно это известие произвело на него удручающее впечатление.
- Как,- озабоченно нахмурился тот,- Франсуа опять в Париже? Как неосторожно с его стороны! Когда он в последний раз попался в руки бальи, его приговорили к повешенью. Едва удалось упросить сильных мира сего заменить казнь изгнанием.
- Изабо говорит, что содержит его,- не переставала удивляться Стефка,- разве это возможно, чтобы мужчина любил женщину и делил её с остальными, разрешая заниматься подобным ремеслом?
Доктор виновато поцеловал ей руку.
- Прости, что я определил тебя в такое место, где у любой порядочной женщины пойдет голова кругом!
- Дело не в этом,- попробовала объяснить свое недоумение Стефка,- но если любимый есть, то как же..., как же позволять другим...?
Она окончательно стушевалась, не зная, каким образом выразить свою мысль, но собеседник её понял.
- Дорогая, всё зависит от того, как смотреть на жизнь. Что же касается Изабо и Франсуа, то у них нет возможности строить, какие-то отношения - у обоих ни двора, ни кола, ни денье за душой. День прошел, на виселицу не вздернули и под кнут палача не попали - благословение Всевышнему! Франсуа не может безраздельно владеть возлюбленной - содержать её ему не по карману! Вот он и предоставляет это почетное право другим, мудро довольствуясь лишь теми крошками с её стола, которые перепадают, оставшись от других клиентов. Зато в этой малости столько неподдельного, ничем незамутненного чувства, которое не купишь ни за какие деньги.
Стефания задумчиво перекусила нитку. Интересно, что бы сказал его преосвященство епископ, услышав эти рассуждения? Упал бы в обморок от ужаса? Или пожалел запутавшихся грешников?
- А вы бы так смогли?- полюбопытствовала она.
- Нет, не смог бы, - грустно усмехнулся де Монтрей, - но ведь я врач, а не поэт! А им дано смотреть на мир другими глазами!
Кое-что на тему видения мира поэтами Стефка знала.
- Мне Гачек читал стихи итальянского поэта прошлого столетия Петрарки о его любви к одной прекрасной даме Лауре. Он даже не был с ней знаком, просто один раз увидел и влюбился на всю жизнь. Она умерла, а он все писал и писал сонеты, посвященные этой даме и своей безнадежной любви! Могу себе представить, чтобы стало бы с Петраркой, если бы Лаура вдруг стала падшей женщиной?
- Я думаю,- уклончиво заметил профессор,- что его сонеты принялись бы восхвалять не лик прекрасной дамы, а так сказать,- он смущенно хмыкнул,- другие её сокровища! А впрочем, поэты такой народ, скажу я вам, что Петрарка мог бы вполне сознательно закрыть глаза на занятия своей возлюбленной, и по-прежнему описывать её святость! Мне рассказывали, что моделей мадонн для храмов художники выбирают, в основном из дам, так называемого облегченного поведения!
- И что же, Изабо в стихах этого Франсуа тоже образец куртуазного преклонения?
Она впервые услышала, как обычно серьезный доктор настолько громко смеется - в уголках его глаз даже появились слезы.
- Нет, наш Вийон на такое не способен,- наконец, ответил он, поспешно вытирая глаза, - хотя не абы какой простак - окончил университет, и является магистром свободных искусств. Но влюбиться в какую-то один раз увиденную даму, которую даже ни разу не поцеловал, до такой глупости он не опустится. Это удел таких идеалистов, как ваш покорный слуга! А где, кстати, ваш шут?
- Хотелось бы мне и самой это знать! - Стефка с сердцем воткнула иглу в материю, но промахнулась.
Мгновение спустя де Монтрей уже зализывал ранку на её пальце, попутно целуя и все остальные.
- Он не стоит твоего гнева, дорогая! Пусть болтается среди девок!
- Да, как бы из-за его выходок нас отсюда не выгнали!
- Отсюда, нет! Отсюда уже некуда выгонять!
Тогда Стефания не обратила внимания на его слова, но потом, оставшись одна, призадумалась.
Как-то незаметно получилось, чуть ли не само собой, но она играючи преодолела расстояние, отделяющее испанскую графиню, жену могущественного гранда от нищей белошвейки, работающей за кусок хлеба и крышу над головой в низкопробном парижском борделе! Действительно, ниже упасть было, наверное, некуда, но осознавая это умом, Стефания не воспринимала происходящее, как трагедию позорного падения, наоборот, теперешнее окружение казалось спектаклем из чуждой жизни.
Вот-вот представление закончится, актеры свернут декорации и покинут зрителей, а она, кинув монетку в шляпу, пойдет домой! Вот только где сейчас её дом? Куда она может уйти? К мэтру Метье? Стефка относилась к нему с величайшей нежностью, но твердо знала, что парижский лекарь не пара пани Лукаши из Черного леса, чей древний род гордился гербами и легендами о героическом прошлом. При определенных условиях, она могла даже с ним улечься в постель, но никак не разделить судьбу!
Мысли двигались по бесконечному кругу, пока женщина не сомкнула ресницы.
Снилось ей, что она бежит по лугу, заросшему алыми маками, а рядом мчится знакомый белый барс. Она как бы играет с ним в догонялки, кружась в шутливых отступлениях и кругах по всему пространству. Но вот Стефка протянула руку, и тот прильнул к ладони умной пушистой головой.
- Странные существа, вы, женщины,- замурлыкал барс, усаживаясь рядом,- с твоей-то красотой нужно укладывать у своих ног королей, развязывать войны, а ты штопаешь прорехи в грязных юбках шлюх! Связалась с каким-то нелепым лекаришкой!
Вот ещё! Будут приснившиеся кошки оскорблять её лучших друзей!
- Тоже занятие, ничуть не хуже остальных, а у мэтра Метье золотое сердце,- возразила Стефка, заглядывая в зеленые изумрудные глаза,- хватит без толку язвить, лучше давай полетаем!
- Золотых сердец не бывает! И если ты предпочитаешь участь живущей в пыли и грязи мыши, то летать не сможешь! Это удовольствие для тех, кто стремится вверх, а не вниз!
- Глупая ты, кошка,- Стефка дерзко потрепала барса за шелковую холку,- я немного жила на свете и всего, конечно, не знаю, но я твердо уверена, что лучше штопать юбки шлюхам, чем тонуть, как в грязи в дворцовых интригах!