Всё выглядело празднично и светло, народу собралось - тьма! Но всё внимание присутствующих было сосредоточенно на фон Валленберге. Под руку с Ульрикой, и в сопровождении молодого гостя барон прошел к своему месту и снисходительно поприветствовал, собравшихся в зале вассалов.
Ульрика была великолепна в платье из тканной серебряной парчи, но, увы, вряд ли кто смог оценить по достоинству этот воистину королевский блеск, потому что не сводили глаз с её спутника.
Роже де Вильмон оказался невысоким черноволосым мужчиной с приятным лицом. Он был несколько эксцентрично одет - белая кружевная рубашка выбивалась из многочисленных прорезей широкого бархатного сюрко алого цвета. Скандально короткое, оно обнажало не только стройные ноги в черных шоссах, но и тело почти до пояса. На черных кудрях гостя был лихо заломлен квадратный шаперон, украшенный затейливой монограммой из золотых нитей. Мягкие сапоги с длинными носами дополняли картину.
Стефка, да и остальные дамы глядели на прославленного менестреля во все глаза. Так ждут подарков маленькие дети - с блаженно замирающим сердцем и ожиданием чуда. Де Вильмон казался им столь же необычным, как пришелец из другого мира.
Между тем, Роже де Вильмон внимательно осмотрел находящийся перед ним цветник из ярких женских нарядов и разноцветных вуалей, и пока барон представлял собравшимся гостя, его карие веселые глаза пристрастно изучили каждую из дам. Впрочем, представление было скорее данью этикету - любая судомойка знала, кто навестил их замок!
Настало время заговорить и гостю.
- Зал такой большой, мессир,- заметил он глубоким и бархатистым голосом по-французски, - я же привык видеть перед собой женские глаза, когда пою свои мадригалы! Не распорядитесь ли, чтобы дамы сели поближе и откинули с лиц вуали!
Если барону и не понравилась просьба, то он этого ничем не выразил, только многозначительно глянув на мажордома. Прислуга осуществила требуемое в предельно короткий срок, и вскоре возле кресел фон Валленберга и Ульрики появился полукруг из сидящих дам. Но как не была заинтересована Стефания гостем, она не могла не отметить, что после просьбы менестреля некоторые дамы не только не откинули вуалей, но ещё и вынуждены были раствориться за спинами своих мужей.
Да, видимо, им нельзя было показывать лиц заезжему певцу! А вот её фон Валленберг не счел нужным прятать, видимо, был уверен, что они с певцом ранее не встречались.
Гость, между тем, вальяжно расположился на раскладном итальянском кресле и, положив на колени гитару, начал долгожданное представление:
- Если империя и может гордиться красавицами, то, барон, они собраны исключительно при вашем дворе!
И он ещё раз окинул заинтересованным взглядом присутствующих женщин.
- Это созвездие должно красоваться на небесах, среди самых ярких звезд пояса Ориона!
- Это жены моих вассалов! - любезно пояснил фон Валленберг, хотя его голос прозвучал чуть суше, чем приличествовало моменту.
Но в тот момент никому не было дела до непонятного недовольства сюзерена, потому что все восхищенно внимали заезжему певцу.
- Хотел бы я стать вашим вассалом, барон, чтобы иметь в женах подобную женщину, - и менестрель, неожиданно подскочив с места, встал на колено перед радостно оторопевшей от такого лестного внимания Стефкой.
- Её лучезарная красота любую мрачную ночь превратит в сияющий солнцем полдень!
- Вы романтичны, как все поэты!- холодно заметила Ульрика с высоты своего места.
- Трубадурское искусство было создано специально для того, чтобы прославлять женскую красоту,- возразил де Вильмон, не сводя изучающего взора с покрасневшей от смущения и удовольствия графини,- и только огонь страсти может зажечь сердце менестреля, и вырвать из его груди мелодию восхищения и любви!
- Вы совсем смутили мадам Стефанию,- хмуро отреагировал на столь пылкое признание фон Валленберг,- наши дамы не привыкли к столь пылкому изъявлению чувств!