- Бланка, - осторожно поинтересовалась она,- мессир тебе пообещал, что-то определенное?
- Нет,- уютно подложила та под щеку ладонь,- но разве всегда нужны слова? Мне кажется, что иногда и так всё понятно!
Вот так поверить в мужчину? Безоглядно и всецело? Стефка грустно усмехнулась - а чем она сама была умнее, когда поверила в чувства де ла Верды?! Пусть тешит себя ожиданием счастья, наивное дитя, она мешать не станет. Даже если это состояние продлится хотя бы день, оно того стоит!
- Дурочка, - презрительно фыркнула Аннет,- даже курица и то умней тебя!
Но Бланка даже не стала огрызаться, а просто повернулась к ним спиной и безмятежно заснула.
- Мадам, - возмущенно воззвала к ней за неимением лучшего слушателя рыжеволосая девица,- видели вы, когда-нибудь большую глупышку? Что она себе вообразила?
- Она счастлива, - устало возразила Стефка,- а быть счастливой, вопреки царящему вокруг ужасу - не глупость, а беспредельное мужество. Оставь её в покое!
Вечером все были в полной готовности к новым испытаниям и сюрпризам, но барон не пришел.
Не пришел он ни на следующий день, ни через неделю.
- Барон в отъезде? - озадаченно допрашивала графиня прислугу, но те только неловко отводили взгляды.
За окном вовсю разбушевалась осенняя непогода, в башне становилось все холоднее и холоднее, и теперь бедные пленницы натягивали на себя всю имеющую одежду, чтобы согреться. Камин протапливали только с утра, и к вечеру чудовищные сквозняки выветривали все тепло. Женщинам приходилось спать, тесно прижавшись друг к другу. Кормили все так же скудно, и состояние пленниц ухудшалось с каждым днем. Стефка поутру с философским спокойствием утягивала все более утончающуюся талию корсажем. Если барон и любил дам с пышными формами, то на пленниц его благосклонность не распространялась, и вообще, похоже фон Валленберг потерял к ним всяческий интерес.
Прошло два месяца. Стены донжона теперь покрывались поутру инеем, а вода в кувшине замерзала. Зимнее солнце освещало узилище редко, и поэтому там обычно царила промозглая темнота. Как-то утром на лестнице раздался шум от множества ног. Графиня и её подопечные в тот момент, как раз сгрудились около недавно разожженного камина, чтобы хоть немного согреть закоченевшие руки, поэтому недоуменно обернулись к двери.
Раскрасневшийся с мороза фон Валленберг в отороченном беличьем мехом плаще переступил порог комнаты.
Пленницы насторожено вскинули глаза на барона, в смутном предчувствии грядущих неприятностей. И не ошиблись.
- В игру входит новая королева,- громко объявил барон,- но вы знаете, что по правилам на шахматном поле не может быть трех королев, поэтому одной из вас придется выбыть. Мадемуазель Аннет, мать аббатиса ждет вас за дверью.
Черная королева дернулась, как от удара, но не согнула головы.
- Нет,- вдруг возразила та,- я не покину поля!
- Почему, - удивился барон,- мадемуазель отдает себе отчет в последствиях своего отказа?
- Во-первых, потому что я так и не проиграла партии белой королеве,- колко пояснила Аннет,- а во-вторых, - она выдержала торжествующую паузу,- может у меня и невелик опыт в подобных делах, но, по-моему, я ношу вашего ребенка!
Но реакция была не той, на которую она рассчитывала. Барон с ледяным лицом смерил её неприязненным взглядом.
- Если вы лжете, мадемуазель, я отрежу вам язык,- заявил он и тут же хлопнул в ладоши,- позовите мессира Вальтера!
Пока прислуга бегала за лекарем, в комнате царила зловещая тишина. Графине, не смотря на дурные предчувствия, было все-таки интересно, что последует дальше. Пришел Вальтер.
- Она толкует о беременности! - мрачно сказал ему брат.
Лекарь только развел руками, и огорченно кивнул головой.
- Да, мне говорили об этом слуги. Анна не просила ветоши для естественных надобностей, - подтвердил он,- но окончательно сделать вывод можно будет только через месяц!
Барон зло выругался.
- Ладно, черная королева,- неприязненно высказался он,- может, вам повезло, а может быть, и нет! С этой минуты вы свободны в своих передвижениях. Вам будут оказываться почести, как знатной даме, вам отведут покои в моем доме, но вы больше никогда не снимете платья черных цветов!
Аннет торжествующе смерила взглядом ошеломленных товарок.
- Я бы хотела остаться в игре!
- Вы в ней останетесь, пока будет позволять ваше чрево!- сухо согласился барон и тут же обернулся к Бланке.
- Моё нежное дитя, что ж придется из игры выводить тебя, или ты тоже беременна?
- Нет, мессир, - заплакала бедняжка, - хотя вы и сделали для меня больше, чем для неё!