- Чем обедать таким блюдом, я бы предпочел оставаться в неведении относительно будущего. А вот другой способ - чтобы сохранить красоту и молодость, нужно купаться в крови, мучительно убиваемых девственниц.
Граф брезгливо поморщился, осторожно покосившись на внимательно слушающего его доклад короля. Уж не собирался ли Людовик сам заняться подобной мерзостью? Кто знает, что скрывается в этой хитроумной, не обремененной излишней нравственностью голове?
- Возьмите протоколы допроса бывшего сподвижника Орлеанской девы, маршала Жиля де Реца, и прочитайте, что он вытворял для получения философского камня, - намекнул граф на длинные руки суда инквизиции, - уж на что у меня крепкие нервы и то замутило на сороковой странице!
- Неужели все настолько мерзко и по-другому нельзя? - видимо, эта речь не особо убедила короля.
- Помилуйте, дьявол на то и дьявол, чтобы заставлять человека делать мерзости!
По отстраненному лицу Людовика де ла Верда сделал неутешительный вывод, что того мерзости не особо пугают, а вот идея философского камня прочно сидит в голове.
- Часто люди боятся смерти не потому, что хотят жить вечно, а потому что боятся предстать перед Всевышним и понести ответ за то, что натворили в земной жизни!- сделал он ещё одну попытку изменить мнение короля, но опять не дождался желаемой реакции.
Что ж, дон Мигель вынужден был констатировать, что его величество плотно погряз в грехах. До него и раньше доходили туманные слухи о странных и страшных делах его приспешников Оливье и Тристана Пустынника. Людовик открыто увлекался астрологией и был невероятно суеверен. А к суеверным людям дон Мигель относился с подозрением, подозревая их в язычестве.
- Когда вы собираетесь вернуться в Англию?
- Как только покончу с ещё одним деликатным делом, приведшим меня во Францию. Мне нужно поговорить с вашим главным смотрителем охоты - бароном де Ла Рошем.
Король вскинул на него остро блеснувшие глаза.
- Что же натворил мой вассал, раз им заинтересовалась инквизиция? Барон один из немногих людей из моего окружения, который мне дорог, и я буду очень недоволен, если после встречи с вами у него начнутся неприятности! - в голосе Людовика послышалась нескрываемая угроза.
Граф раздраженно чертыхнулся про себя - опять все шло не так, как он задумывал. Ему до боли, до внутренней дрожи не терпелось даже не столько отнять жену у барона, сколько вызвав на поединок, мучительно и долго убивать. Он страстно мечтал увидеть цвет крови соперника, и вдруг такая отповедь короля!
- Мне нужен де Ла Рош по делу, касающемуся одной дамы. Барон знает, где её найти. Даю вам слово, что инквизиция не имеет к этому никакого отношения.
Король долго молчал, пристально вглядываясь в легата.
- Мне собственно все равно, но предупреждаю, что если с Раулем что-нибудь случится, вы навсегда потеряете мою благосклонность.
И жизнь,- обреченно закончил про себя дон Мигель.
Видимо, время откровений прошло, потому что король встал, свистнул собакам и пошел к выходу из комнаты.
- Даже короли имеют право на сердечную привязанность,- бросил он через плечо и добавил уже на пороге, раскланивающемуся вслед недовольному графу:
- Я прикажу передать ему вашу просьбу!
Вечером, к прогуливающемуся по монастырскому саду аббатства Виктория дону Мигелю подошел барон де Ла Рош. При взгляде на ясное лицо эльфа, волна дикой ненависти захлестнула нашего героя. Он не смог вымолвить ни слова, чувствуя, как багровая пелена гнева заполняет его разум, а рука поневоле сжимает эфес меча.
- Его величество передал мне, граф, что вы ищите встречи! - между тем, невозмутимо произнес тот, как будто не подозревая, о чем пойдет речь.
Ну и наглец! У дона Мигеля судорогой бешенства свело рот.
- Да, милейший барон,- колко ответил он,- мне очень хотелось с вами увидеться! И неужели у вас хватит дерзости ответить, что не знаете, зачем мне понадобились?
- Когда вы хотите увидеть Стефанию?- вопросом на вопрос ответил тот, как бы невзначай положив руку на рукоять своего оружия.- Или поначалу все-таки назначим место и время нашей встречи?
Глаза соперников встретились и дон Мигель, не смотря на свою ярость, не мог не отметить, что его чувство едва ли сильнее, испытываемого бароном. Несмотря на внешнюю сдержанность, глаза соперника были настолько холодны, что говорили об опасности красноречивее угроз.
- Да я бы с радостью,- шутовски раскланялся перед обидчиком граф,- но ваш сюзерен заставил меня чуть ли не поклясться, что ни один волос не упадет с вашей головы. Вы ему внушаете невероятную, я бы даже сказал подозрительную симпатию.
Но этот невозможный Рауль в ответ на открытое обвинение только сухо кивнул головой.
- Завтра утром на рассвете, я буду вас ждать под стенами аббатства с лошадьми.
- Нас будет двое!- крикнул вслед уходящей фигуре дон Мигель, но соперник исчез настолько быстро, что было не понятно - услышал он его или нет.
Всю ночь граф не мог уснуть, раздраженно меряя из угла в угол свою келью. Разделивший с ним бессонницу Славек то же волновался перед встречей с графиней, но все-таки задремал перед самым рассветом, и ему показалось, что он только сомкнул глаза, когда де ла Верда затряс его плечо.
- Вставайте! Нас ждут!
Барон дожидался их во главе небольшого отряда, держа под уздцы двух оседланных лошадей. И кавалькада устремилась на север, по направлению к герцогству Валуа. Сообразив, что Стефания все это время находилась в нескольких часах быстрой скачки от Парижа, Гачек горестно вздохнул. Кто мог догадаться, что барон прячет пленницу во владениях своего погибшего странной смертью сюзерена?
Чего они ждали? Неприступной крепости, заколдованного замка? А это оказалась обыкновенная сельская, правда неплохо укрепленная усадьба, с каменным домом, да обветшалой сторожевой башней. Казалось, уйти отсюда проще простого - каменный акведук через узкую речушку вел к простым деревянным воротам, около которых сидел, утонувший в слишком тяжелых для него латах старик-караульный, да важно шествовали к воде груженные корзинами с бельем прачки.
В обширном дворе толпились немногочисленные слуги, настороженно поглядывающие на хозяйских гостей, но тех, кто особенно интересовал графа, не было. Рауль, спешившись с коня, знаком показал непрошеным гостям следовать за ним. Троица поднялась по крутой скрипучей лестнице крыльца к крытой галерее, опоясывающей дом с юга, и вскоре оказалась в небольшой зале с длинными створчатыми окнами. На деревянном резном диване посреди комнаты сидела с младенцем на коленях, какая-то красивая дама в синем шелковом платье. Её волосы были заправлены под плотную белую вуаль, края которой обрамляли нежное прекрасное лицо. Она вскинула на вошедших встревоженные темно-синие глаза, и только тут и дон Мигель, и Гачек поняли, что перед ними графиня.
Де ла Верда слегка опешил. У него было странное чувство, что его каким-то образом обманули.
Дон Мигель запомнил жену хрупкой нежной девочкой, с детским лицом ангела, обремененного двумя тяжелыми золотистыми косами. Теперь же перед ним предстала вполне сформировавшаяся женщина, с соблазнительными формами, которую не испортила даже беременность. Красивое лицо пленяло уверенным покоем, который появляется у дам, избалованных обожанием своих мужчин. Стефания ничуть не смутилась при виде своего мужа, словно не было ничего естественнее, чем принимать его в доме своего любовника, нянча прижитого в блуде ребенка.
Неизвестно, сколько бы так столбом простояли вновь прибывшие на пороге, если бы не шелест испуганных голосов неподалеку. Внимание графа поневоле привлек этот звук, и он отвел взгляд от жены, чтобы упереться им в подобострастно кланяющегося шута, за сутулой спиной которого делали безнадежную попытку укрыться две отнюдь не щуплые женские фигуры. Одну толстуху он знал - это была немецкая шлюха из Ульма, а вот вторая....
Но кто бы ни была эта рыжая дебелая деваха, дон Мигель при виде её физиономии, наконец-то, смог прийти в себя настолько, чтобы вспомнить, зачем он здесь.