Лицо фон Валленберга окаменело, но он опять-таки промолчал. Девушка, ошибочно приняв его молчание за признание своей правоты, решила окончательно добить отвергнутого обожателя.
- У меня есть жених - маркиз де Моле! Это достаточно обеспеченный человек, и он не пожалеет денег на выкуп! Обещаю не прибегать к помощи правосудия, если вы немедля вернете меня домой!
Гуго не отреагировал и на эти слова.
- Возможно,- Ульрика снизошла даже до признания вины,- я неосторожно подала вам надежду, но уверяю, что никогда не связывала свое будущее с вашим именем! Это досадное недоразумение, вылившееся в чудовищную ошибку! Но ещё не поздно всё исправить!
И вот тут Гуго, наконец-то, встал с колен и, хмуро оглядев воинственно ощетинившуюся собеседницу, сухо заявил:
- Поздно, мадемуазель! Это стало поздно в тот самый миг, когда вы заявили, что желаете, чтобы наши имена были навеки связаны - имя рыцаря и его дамы!
- Но,- возмутилась девушка,- я имела в виду совсем не то!
- А что?
Бледные щеки Ульрики покрыли багровые пятна смущения.
- Это же так понятно! Согласно правилам куртуазности рыцарь должен поклоняться перед своей дамой, уважая и сохраняя чистоту их отношений, независимо от того, что та испытывает к нему! Возносить имя возлюбленной можно не только на ристалище, но и в песнях, и в стихах. Вспомните хотя бы Петрарку и Лауру, Данте и Беатриче! Впрочем, возможно вы мало что знаете об этих людях, но я могу вам рассказать о...
Глаза Гуго опасно сверкнули.
- Трир не входит во владения Великого герцога Запада, но и не на Луне расположен, чтобы его жители не имели представления о великих итальянских поэтах!
Он презрительно изогнул губы, сделав несколько шагов к испуганно попятившейся девушке:
- Мои чувства просты и незатейливы! Я полюбил вас и пожелал сделать своей женой, но, увы, стал жертвой, каких-то извращенных козней!
- Но, - Ульрика растерялась,- не было никаких козней! Куртуазность отношений...
- Я не желаю больше слышать о куртуазной любви,- мрачно оборвал её фон Валленберг,- нет ничего глупее! Идеальная любовь возможна только по отношению к Богу, но испытывать её к женщине? Нелепость какая-то! Я хочу вами обладать, и ради этого согласен убить любого, будь их хоть целая сотня! Но рисковать жизнью ради того, чтобы все считали меня вашим рыцарем? Извините, но я ещё не сошел с ума! Я и реагировал на ваши заигрывания, как нормальный здоровый мужчина, а не как чокнувшийся на идеалах рыцарства идиот!
Но отважная девушка не собиралась сдаваться.
- Ни один нормальный мужчина не добивается любви женщины, заключая её в узилище! Да ещё устраивая для этого столь мерзкую ловушку! - в последних словах Ульрики послышалась такая мучительная горечь, что Вальтеру стало совсем не по себе.
Вся эта история - это история предательства. Она предала Гуго, я предал её, кто-то предаст меня! Да, я поступил низко и подло, но не я сковал первое звено этой цепи, - с тоской подумал он, пытаясь успокоить противно ноющее сожалением сердце,- у меня не было другого выхода!
- Ловушку? О чем вы говорите, мадемуазель,- лицо Гуго исказилось гневом,- вы, которая столь жарко грезит лаврами идеальной дамы, отдали свою руку маркизу де Моле, и тот час ринулись в любовную авантюру с едва знакомым менестрелем! Так вы цените вашу честь, так вам дорого ваше сердце? Чему же вы удивляетесь? Плен - логичный конец такого безумства!
Теперь они говорили на равных. Их эмоции были примерно одинаковы - оба чувствовали себя преданными и несчастными, а свою любовь считали поруганной.
- Кто он, этот Карон? - наконец, тихо спросила вконец измученная Ульрика. - Ваш слуга?
Вальтер замер. Этот тихий вопрос, по сути дела, являлся признанием любви. Как же на это отреагирует Гуго?
Старший брат сильно побледнел и резко отшатнулся от девушки, словно она дала ему пощечину.
- Никакого Карона не существует на свете! Вас похитил мой брат - Вальтер фон Валленберг, потому что посчитал ваше поведение, оскорбляющим мою честь!
- Ваш брат? - ахнула побледневшая Ульрика.
- Да!
- Но вы настолько непохожи!
Глаза Гуго сузились презрительной ненавистью. У Вальтера даже от сердца отлегло, когда он понял, что этой девке не удалось вбить между ними клин. Слабое утешение, но хотя бы в этом ему повезло.
- Вам ещё предстоит узнать, мадемуазель,- злобно прошипел Гуго,- что мы очень с ним похожи! И если бы у вас в голове была хоть унция здравого смысла, вы бы поняли, что внешность зачастую обманчива. А теперь я оставляю вас! Оставляю до завтра! Думайте... и от того, что вы надумаете, будет зависеть ваше будущее в этом замке!
И он, резко развернувшись, вышел из комнаты, оставив свою пленницу в одиночестве. Поднялся со своего места и отец, но Вальтер умоляющим жестом остановил его. Ему хотелось посмотреть, что девушка будет делать дальше.
Оставшись одна, Ульрика несколько мгновений смотрела на закрывшуюся дверь, возможно ожидая, что Гуго вернется, и, бессильно опустившись на пол, горько расплакалась.
- Потом она кинется молиться, - шепнул на ухо сыну барон,- уверяю, ничего интересного больше не будет! Пошли!
Валтер последовал было за ним, но в последний миг все-таки оглянулся. Девушка выла, схватившись за живот и раскачиваясь из стороны в сторону.
- Вальтер...- всхлипывала она,- Вальтер!
Младшего Валленберга даже затрясло от этого зрелища, и тогда барон решительно вытащил отпрыска из потайного убежища.
- Жизнь меня особо не радовала,- признался он, глядя в обезумевшее от боли лицо сына,- единственное, чем она щедро наградила, так это сыновьями! Я горжусь тобой, Вальтер! Ты поступил, как настоящий мужчина, а девки... девки ещё будут! Я украду для тебя такую, что эта вертихвостка Ульрика ей и в подметки не сгодится!
- Не надо, я не хочу!
И действительно, в этот миг он ничего не хотел. Мало того, предложи ему тогда кто-нибудь принять схиму и навсегда отречься от женского пола, он бы с радостью согласился.
Отец же только коротко хмыкнул.
- Что, именно эта в сердце запала? Так в чем проблема! Вот пройдет неделя, и делай с ней, что хочешь!
- Но,- растерялся Пауль,- а как же Гуго?
Они стояли на улице на выходе из донжона, и летний ветер овевал их разгоряченные в духоте потайной комнаты лица, и младшему Валленбергу поначалу показалось, что он просто не понял сказанного.
- Я же дал ему несколько дней, - ободряюще хлопнул его плечу барон,- ну а дальше..,. всё решит шахматная доска!
- Вы решили начать партию? - насторожился Вальтер.
- А что? - мрачно фыркнул отец,- по-моему, пора! Раз так уж получилось!
Тут надо сказать, что про шахматные партии живыми людьми Валленберги знали едва ли не с пеленок. И каждое новое поколение с замиранием сердца ожидало их начала, более страшась, чем желая подобных развлечений. Отцы то же не особенно спешили приобщить своих потомков к фамильной забаве. Но поколение сменяло поколение, и каждый раз происходило нечто такое, что появлялся повод начать игру, а потом Валленберги в неё втягивались, и уже не могли остановиться. Как мощный наркотик партии порабощали игроков, отправляя все новых и новых пленниц на алтарь ненасытного минотавра азарта.
Вот и этот Валленберг отнюдь не обрадовался известию об игре. Он рассеянно расстался с отцом и ушел к себе - в забитую колбами и ретортами комнату, но сегодня его почему-то не радовала привычная обстановка . Присев на жесткую лежанку, Вальтер долго и бездумно смотрел в темное ночное окно, а потом отправился в спальню брата.
Покои Гуго, как будущего барона были более просторными, но до такой степени забиты военной амуницией и охотничьими трофеями, что казались тесными. Зато кровать у него была большой и удобной, но тот также пренебрег пышной периной, растерянно сидя на краю табурета, и уныло взирая куда-то в угол комнаты. На появление брата он особо не отреагировал, вяло глянув в его сторону, и опять отвернувшись.