- О, мессир,- всплеснула та руками,- да он скоро нас с вами сожрет, и все ему мало! Так трескает, что, кажется, вот-вот лопнет, а все никак не насытится!
- Бедняга наголодался,- граф погладил животное по спинке,- давайте ему мяса вдоволь. Этот беспризорник очень дорог сердцу графини, она даже спать без него не ложится.
Но, надо сказать, что графиня тут была ни при чем - этот полосатый зверёк покорил сердце сурового дона. С тех пор они стали почти неразлучны - кот ходил за хозяином по пятам по всему дому. И где бы не находился де ла Верда, там непременно был и кот. Он или лежал под его стулом или прыгал к нему на колени. Дону Мигелю, почему-то особо хорошо думалось под его довольное урчание, а прикосновение мягкой шерсти к руке успокаивало. Но, несмотря на их взаимную привязанность, этот плут оставался уличным бродягой, поэтому ночью граф часто просыпался от звуков боя, доносящегося с заднего двора. Вийон отличался необыкновенно воинственным характером и ревниво охранял помойку своего дома от посторонних визитеров.
Вот и кардинала Бурбонского они встретили вдвоем - кот возлежал у графа на коленях, а тот чесал ему шею, раздумывая над последним письмом епископа Отемского о настроениях в английском обществе. Епископ вскользь упоминал об очередном королевском увлечении леди Джейн Спенсер, писал о рождении у короля второго сына и спрашивал, когда де ла Верда привезет очередные инструкции. А дону Мигелю даже ответить было на это письмо нечего - эта дурацкая история с юными монастырскими потаскушками намертво застопорила не только личные, но и дипломатические дела. Достаточно было одного взгляда на хмурое лицо кардинала, и граф сразу понял, что его дела хуже некуда. Рассказ монсеньора эти опасения не развеял.
- Кто? Кому все это понадобилось?- допрашивал его взволнованный прелат. - Папа в сильнейшей тревоге. Такая дискредитация его легата - дело нешуточное!
Граф обреченно выслушал его сетования - только теперь он смог оценить весь размах постигшей его катастрофы. На дипломатической карьере можно было поставить жирный крест! Даже если разбирательство пройдет без сучка и задоринки, то шлейф из темных слухов и грязных измышлений будет тянуться за ним через всю жизнь. И мало кого будет интересовать - как было на самом деле?! А мантия папского посла не может себе позволить таких порочащих пятен - уж слишком деликатные дела проходят через руки легатов. Кто доверит щекотливые тайны человеку, запятнавшему себя подозрением в осквернении монастырских стен грязным блудом?
Дон Мигель всегда знал, что рано или поздно ему придется уйти с дипломатического поприща и вернуться к своему королю и лену, но и в страшном сне ему не снилось, что причиной отставки послужит подобный позор. Кому же он был этим обязан?
Здравый смысл и трезвый расчет указывали на Гуго фон Валленберга. Но откуда тот смог бы прознать о предполагаемом браке, и уж тем более, о месте обитания невесты? По этой причине подобное умозаключение казалось дону Мигелю маловероятным, и он отметал его прочь. Впрочем, помимо фон Валленберга у него было немалое количество врагов, каждый из которых мог устроить подобную каверзу. Только вот непонятно, почему недоброжелатели выбрали именно тот период его жизни, когда он, наконец-то, обрел утерянную жену?
Разумеется, кардиналу имени барона дон Мигель назвать не мог. Безуспешно проговорив несколько часов, он отпустил его преосвященство ни с чем, потом долго и истово молился и, наконец, усевшись за письменный стол, написал письмо папе Сиксту с прошением об отставке. В письме граф подробно описал ситуацию, в которую попал и пояснил причины, которые его заставляют вернуться в Испанию в свои владения.
- Вот так и проходит слава мирская,- пояснил он сочувственно слушающему коту,- где-то какая-то малахольная дурочка задирает подол перед первым встречным проходимцем, и вся жизнь абсолютно не причастного к этому человека летит насмарку, а имя покрывается навеки позором. Но, знаешь, о чем я думаю, Вийон? Что лучше уж так! А если бы Стефания погибла в пути? Представляешь, бродяга, мне бы пришлось жениться на этой шлюхе Бланке, и неизвестно чьего ублюдка признать своим сыном, и передать ему графский титул, и все, что приобретено такими неустанными трудами! Вот где была бы катастрофа! Ну что ж..., на все воля Божья! Покину эту холодную и дождливую Европу, поселюсь в родном замке, и мой сын родится в той же постели, где родился я сам!
Дон Мигель погладил мягкую шерстку любимца, почесал ему за ухом и тяжело вздохнул:
- Всё! Конец странствиям, интригам, играм с властителями... Я возвращаюсь домой - к своему королю, к своей вотчине, к своей семье! Скоро пятый десяток, жить осталось не так уж и много, хватит, пора на покой!