- Мне бы хотелось поговорить с вами наедине, мой господин!
- А какие у меня от супруги тайны? - продолжал ерничать Збирайда. - Говори, объясни нам, что за странные игры ты затеяла? Если господин говорит рабыне, что желает её видеть, она должна немедля кинуться выполнять его желание!
- Но я больше не рабыня, вы сами дали мне вольную! - Хеленка знала, что не стоит ему этого говорить, но от дурных предчувствий потеряла над собой контроль.
- Да? - издевательски приподнял брови пан Ирджих.- Так, где же она? Покажи!
- У меня её нет!
- А раз нет, тогда и для меня она не существует!
Он мрачно смотрел в осунувшееся от тоски родное лицо.
- Так что же случилось с тобой в Брно? Почему ты ослушалась меня?
Она столько лет прожила рядом с этим мужчиной, что моментально поняла - он все знает, и теперь просто играется с ней, как кот с мышью. Всё! Хеленка грустно посмотрела в окно, поймала глазами темные облака. Неужели придется перечеркнуть годы осторожности, благоразумия и осмотрительности?
- Вы освободили меня,- твердо напомнила она,- и у меня появилась собственная жизнь!
Збирайда ошеломленно смотрел на неё и не верил собственным глазам. Эта гордая, непреклонная, со святящимися глазами женщина вовсе не его нежная и покорная Хеленка. Это какая-то незнакомка!
- Что ты имеешь в виду, говоря о собственной жизни?- сухо поинтересовался он. - Разве ты не служишь мне?
- Служу,- сухо отрезала Хеленка,- но только не в постели!
- Вот даже как? А не потому ли, что впустила в неё другого?
Женщина промолчала, сурово прикусив губу, но Збирайда и не нуждался в её словах.
- Я тебя поднял из грязи, сделал своей любовницей! Доверяясь, спал на твоем плече, а ты предала меня, став обыкновенной шлюхой!
- Я полюбила!
- Кого, дурочка?- насмешливо воскликнул барон.- Опомнись, милая! Ты видела мир только из моей кровати, что ты знаешь о мерзости порока? Генрих развращен до предела, он невероятный распутник!
Хеленка непонимающе вскинула на него удивленные глаза. При их открытом ясном взгляде вся злость и ярость ушла куда-то из сердца Збирайды, остались только боль и страдание.
- Глупышка, и что с того, что он маркграф? Разве он будет любить тебя так же, как я?
Но, похоже, женщина перед ним была не в состоянии оценить этого крика души. Уму непостижимо, о чем она думала все это время, но только не об отчаявшемся мужчине рядом.
- Любовь и рабство не совместимы,- сухо заметила она,- я столько лет была свидетельницей разврата, который устраивали вы! И вы ещё смеете в чем-то обвинять Генриха? Я знаю только одно - он очень устает, много работает, практически не спит, может, таким образом, пытается хотя бы немного снять напряжение, в котором постоянно живет? Ведь Генрих государь! К нему нельзя подходить с той же меркой, что и ко всем остальным.
Её голос наполнился нежностью и любовью. Збирайда с остановившимся дыханием увидел, как вновь засияли теплом её глаза, как помолодело и оживилось лицо при одном имени этого трижды проклятого Генриха! Волна бешенства и злости поднялась откуда-то из глубин его потемневшей от горечи души. А Хеленка, уставив в него невидящий мечтательный взгляд, продолжала говорить:
- Я люблю его! Он нежный, ласковый и внимательный. Может, есть мужчины и лучше - я не знаю, но именно Генрих сделал меня счастливой! Небо, елки, снег - всё другое! Не знаю, поймете ли вы меня?! Вы ведь никогда не испытывали ничего подобного и мне вас жаль!
Никогда Збирайде не было так больно и обидно. Он даже не подозревал, что ему может быть настолько плохо - до тошноты, до багровых пятен в глазах.
- Тебе меня жаль?- издевательски рассмеялся он и мрачно добавил. - Ты себя, милая, пожалей! Неужели ты всерьез решила, что если лежала под маркграфом, то это дает тебе право разговаривать так со своим господином? За это придется заплатить! За каждое удовольствие в этой жизни приходится платить! Готова ли ты к этому?
Теперь взгляд Хеленки потерял мечтательность, она вернулась от воспоминаний о своей любви к реальности.
- Вы решили меня убить?- тем не менее, мужественно спросила она.
- Это уж как получится,- хмуро заметил барон,- если ты быстро опомнишься и придешь в себя, то полежишь с неделю на животе, а потом всё станет таким же, как и было!
- Ирджичек,- вдруг тяжело и даже мягко вздохнула Хеленка,- хоть убей меня, но ничего уже не вернуть. Я никогда не стану прежней, потому что и ты не станешь другим.
- Очень надеюсь, душа моя, что под розгами твоя голова будет работать по-другому, и ты поймешь, что у тебя нет другого выхода,- отрезал Збирайда,- иди в пыточную, там тебя уже заждались.