Хеленка виновато улыбнулась.
- Но я не могу спать на рассвете, да и в еде... если переем, мне плохо становится! В храм я, конечно, хожу, но я ведь ничего не понимаю из того, о чем толкует священник, уж лучше самой почитать Библию!
- Ты знаешь латынь?
На щеках женщины вспыхнули багровые пятна, но она не стала лгать.
- Моя Библия на чешском языке!
Генрих потрясенно уселся на постели. Его любовница еретичка, последовательница богохульника Гуса - вот так сюрприз!
- Откуда она у тебя? - гневно осведомился он. - Твой отец бывший таборит?
- Нет, - виновато качнула головой Хеленка,- но такая книга у нас есть!
Маркграф с осуждением покачал головой, но, тем не менее, вновь пристроил свою голову на пышной груди любовницы.
- Зачем тебе эта морока, радость моя? Скоро ты родишь нашу дочь, а потом вновь забеременеешь - дети избавят тебя от скуки! Да и я постараюсь не давать тебе тосковать!
- Мой государь!
Хеленка счастливо покрыла поцелуями голову любовника.
- А как же городские кутюмы?
- Ещё только перед колбасниками я не давал отчета в своих сердечных делах! Спи спокойно, и пусть тебе снится наша дочка!
- Я вас люблю!
- Не забывай это повторять почаще...
После стольких треволнений, жизнь Хелены, наконец-то, обрела покой и размеренность.
Как только живот округлился настолько, что это стало заметно окружающим, она перестала выходить на улицу, предпочитая прохаживаться по садику. Женщина с нетерпением дожидалась родов, страстно мечтая о миге, когда увидит своего малыша! Генрих только посмеивался над ней, требуя от неё непременно дочь.
Не смотря на всю увеличивающее чрево, маркграф часто посещал её домик, иногда оставаясь ночевать.
- Только с тобой, душа моя, - поначалу удивлялся он,- я могу спокойно спать всю ночь. И отсыпаюсь сразу же на целую неделю.
Это было именно так! Стоило ему поудобнее уложить голову на пышной груди любовницы, как сон смыкал его ресницы и все докучные дела тот час покидали его мысли, уступая место блаженному забытью.
Им, вообще, было хорошо вдвоем. Всегда гордящаяся своим хладнокровием Хеленка голову потеряла от любви к своему возлюбленному. Он ей казался самым красивым, самым умным и самым замечательным изо всех людей на земле. Её обычно трезвый и практичный ум, когда дело касалось Генриха отказывался воспринимать информацию, хоть сколько-нибудь порочащую его.
Она очень переживала, что тот сильно устает, что, не смотря на молодость, в черной шевелюре появились седые волосы, что Генрих плохо спит. Ей всегда хотелось его приласкать, утешить, пожалеть, а маркграф охотно позволял это делать. Прошло немного времени, и на смену страсти пришли совсем другие отношения. Теперь любовников довольно часто можно было увидеть лежащими в постели и обсуждающими какую-то очень волнующую Генриха проблему. Хеленка очень быстро узнала всё о его советниках, баронах, ближних дворянах, о взаимоотношениях с Чехией и Венгрией. То есть, все происходило в точности так же, как и со Збирайдой, только цены на зерно и масло заменили кутюмы маркграфства и придворные интриги.
И вскоре Генрих поведал Хеленке о судьбе её единственной дочери и Елены. Женщина даже заплакала от радости, что кровиночка жива.
- Где же сейчас Карел?- как-то полюбопытствовала она.
- Попросился посетить Париж и вот уже почти полгода от него нет вестей!
- Но он жив?
- Если бы погиб, думаю, нам бы сообщили!
Роды ожидались в конце сентября. Генрих требовал, чтобы дочь назвали Куненгудой, как его мать, а Хеленке было безразлично, какое имя получит долгожданное дитя .
Любовники жили своей, сокрытой ото всего остального мира жизнью, и, увлекшись своими делами, практически забыли о Валленберге и отданном Карелу Збирайде поручении.
ВАЛЛЕНБЕРГИ.
А теперь вернемся к нашей главной героине. Пока её мать испытывала все взлеты и тяготы своей первой любви, дочь то же не могла похвастаться тихой и спокойной жизнью.
Елену привезли в Копфлебенц. Когда повозка с лежащей в лубках юной девушкой въехала во двор крепости, весть о том, что привезли сестру мадам Стефании облетела весь замок. Графине об этом сообщила неизвестно почему насупившаяся Герда.
- Там привезли вашу сестру! Эта блажная в окно прыгнула и сломалась, как худая телега!
Стефка испуганно ухватилась за круто вздымающийся живот. Она дохаживала последние месяцы второй беременности, и чувствовала себя неважно. Её старшему сыну было всего два месяца, когда она вновь забеременела, поэтому женщина не успела набраться сил для новых родов, и все время недомогала.